Не доверяй мне секреты

Наконец садимся за стол. Пол с Эдом по разные концы стола, мы с девочками друг против друга. При виде еды желудок болезненно сжимается. Я стискиваю зубы, жду, пока не пройдет приступ тошноты. Накладываю себе совсем немного. Остальным – как обычно. Все благодарят, кроме Эллы. Она нырнула под стол и устраивает у себя на коленях голову Мерфи. Пол смотрит на пса и приказывает ему убираться на свою подстилку. Мерфи – ноль внимания.

– Папа, он мне совсем не мешает, – говорит Элла. – Он мне ноги греет.

Пол улыбается:

– Прямо как Бесси, папа, помнишь?

– Да-а, классная была собачка, – откликается Эд.

Кладу в рот немного спагетти и машинально жую, занятая тем, что творится в голове. А там черт знает что, воспоминания проклевываются одно за другим, как цыплята в инкубаторе: вот Орла делает стойку на руках, вся освещенная солнцем, я держу ее за ноги, волосы ее падают мне на босые ступни; вот мы бежим с ней, обнявшись, на соревнованиях по бегу на трех ногах, моя правая нога связана с ее левой, мы хихикаем и толкаем друг друга, потом, задыхаясь, падаем; вот лето, мы взбираемся по песчаному склону и переваливаем через высокие дюны, носы и уши забиты песком и жутко чешутся; вот мы на занятиях по кулинарии, на ее щеках мука, она в шутку замахивается на меня скалкой; вот примеряем обувь, кофточки, брюки, юбки, собираясь растранжирить все свои карманные деньги. И вот в последний раз, когда мы с ней были только вдвоем. Горит щека при воспоминании о жесткой пощечине, которую она мне отвесила.

– Мам, добавка есть? – Дейзи протягивает мне пустую тарелку.

– Конечно. – Накладываю, передаю обратно. – Кому-нибудь еще?

Эд похлопывает меня по руке:

– Как всегда, Грейс, очень вкусно, просто объедение. Но надо оставить место и для сладкого, если позволишь.

Кладу добавку Полу, гляжу на Эллу, потом на ее тарелку. Такое впечатление, что еды там стало больше, чем вначале. Элла ковыряет в ней вилкой, устраивает какие-то узоры, оливки располагая отдельно, помидоры отдельно, сыр моцарелла с одной стороны тарелки, базилик – с другой. Когда из соуса болоньезе она начинает доставать кусочки красного перца, я отворачиваюсь.

– Погодите, девочки, вот вырастете, вылетите из гнезда, тогда поймете, что такое мамина еда. Пожалеете, что мало кушали, – говорит Эд.

– Почему, я и сейчас понимаю, – говорит Дейзи, бросая косой взгляд на сестру.

Элла, похоже, не слышит и, отодвинув тарелку, оглядывает нас всех по очереди.

– Угадайте, кто получил главную роль?

– Какую роль и в какой пьесе, позвольте узнать?

– В «Ромео и Джульетте», дедушка.

– А-а…

Словно облако надвинулось на солнце, глаза Эда вдруг тускнеют. Уставившись на вилку, он вертит ее в руке и так и этак, разглядывает со всех сторон, потом аккуратно кладет рядом с тарелкой.

– Что-то я не совсем понимаю, зачем мне эта штуковина, – объявляет он, а потом, оглянувшись, спрашивает: – А где же Эйлин?

– Эйлин сейчас здесь нет, дедушка, а мы все сидим ужинаем, – говорит Дейзи.

– А-а, ну да, конечно, конечно… Сидим ужинаем…

На лице его беспокойство, так и чувствую, что в груди его, как снежный ком, нарастает страх. Кладу ладонь на его руку.

– Ну так где же все-таки Эйлин?

Как объяснить ему, что жена его уже пять лет как умерла? Когда-то мы все вместе пытались вернуть его в реальное время, в настоящее, но это лишь вновь пробуждало в нем скорбь, острую как бритва.

– Мама сейчас занята, папа, – говорит Пол. – И сегодня ты ужинаешь с нами.

– Да-да, понимаю. – Он кивает, словно разговаривает сам с собой, пытаясь осмыслить ситуацию, обдумывая слова сына, а потом смотрит на меня: – Элисон, а десерт будет?

– Сейчас подам, – отвечаю я.

В такие моменты он часто путает меня с дочерью, и я его, конечно, не поправляю.

– Вообще-то, – небрежно говорит Элла, поворачиваясь к отцу, – роль дали мне.

А потом так широко, так взволнованно и радостно улыбается, что кажется, за столом становится светлее.

– Поздравляю! – говорим мы с Полом одновременно.

– Фантастика! А кто играет Ромео? – спрашиваю я.

– Роб. – Она пожимает плечами. – Честно говоря, я бы выбрала кого-нибудь другого, но мистер Симмонд, похоже, считает, что лучше его не найти.

– А сколько девочек прослушивали на роль Джульетты?

– Кажется, двадцать, что-то около того.

– И ты оказалась лучше всех. Молодец!

Пол тянется к ней и хлопает по плечу.

– Это потому, что она флиртовать хорошо умеет, – вставляет Дейзи вполголоса.

– Можешь говорить громко, я все равно слышала, – говорит Элла.

– Но это же так, разве нет?

– К твоему сведению, тут главное – умение играть, вот, это лишь на первый взгляд кажется… Что такого, что я парням нравлюсь? Может, если б ты не одевалась как чучело…

– А ты бы не гонялась за модой и не тянула из меня деньги в долг.

– А еще сестра называется… другая бы радовалась за меня, – огрызается Элла.

Глаза полны злых слез, она отшвыривает ногой стул и выбегает из комнаты, громко хлопнув дверью.

Дейзи смотрит ей вслед:

– Ишь какие представления устраивает, неудивительно, что ей дают роли.

– Дейзи! – со вздохом говорит Пол. – Ей-богу, это уже слишком.

Дейзи краснеет. Я передаю ей десерт.