Не дрогнет рука

Будет ли конец моим мучениям? Вчера стала искать у себя в шкатулке кнопки для новой кофточки (до нее ли мне теперь?), как вдруг заметила, что исчез всегда лежавший там браслет, оставшийся мне на память от матери. Куда он мог деться, я не могла представить. Шкатулка обычно хранилась в комоде под замком, никого постороннего у нас давно уже не бывало, а браслет я видела несколько дней назад. Пусть бы даже он потерялся, бог с ним, но мысль, что его взял Радий (больше некому), угнетала меня. Уже был случай, когда он взял из стола у отца двести рублей, а теперь украл браслет… Ведь это настоящее воровство! Неужели няня была права?

Вся пылая от возмущения, я бросилась в комнату к Радию, чтобы потребовать от него объяснения, однако он, несмотря на то, что только откуда-то приехал, уже успел снова уйти из дому. Перевернув все в ящиках его незапертого стола и не найдя там ничего, я вытащила у него из-под кровати чемодан и, сломав ножницами замок, открыла его. Почему-то я считала, что браслет еще у Радия, хотя дело было вовсе не в том, найду я его или нет. Но то, что я увидела в чемодане, заставило меня забыть о браслете. Передо мной были деньги… много денег… пачками… Столько я никогда не видывала.

Как оглушенная, я опустилась на пол рядом с чемоданом. Откуда у Радия могли быть эти деньги? Кто мог дать ему столько? — Вот страшные вопросы, которые стали передо мной.

Бросив чемодан незапертым, я ушла к себе и целый час просидела, чутко прислушиваясь к каждому звуку в прихожей. Наконец Радий вернулся. Задыхаясь от волнения, я ждала, что он придет ко мне и попытается оправдаться, если еще как-то можно оправдываться в таких случаях. Но он не пришел. Вечером мы встретились в коридоре. Он прошел мимо меня чернее тучи, но даже не взглянул в мою сторону, подтвердив этим самое худшее, что я могла про него подумать. У меня же точно отнялся язык. Ничего не видя перед собой, я ощупью добралась до постели и упала на нее…

Только сейчас, под утро, я встала и вот сижу, стараясь собраться с мыслями и решить, что мне делать? Бежать, кричать, что брат мой вор? Или молчать, покрывая его преступления? Я жду, скоро он должен вернуться с ночной попойки (а может быть, как знать, с грабежа?). Тогда я пойду и спрошу его напрямик. Что он мне ответит? А после поступлю так, как подскажет совесть.

Только вечером мне удалось застать его одного, так как утром он вернулся с некстати приехавшим Аркановым. На мой вопрос, откуда эти деньги, он деланно расхохотался и заявил, что выиграл их, но ему пришлось отдать их обратно, потому что он «пожалел» проигравшего. При этом он для чего-то вытащил и показал мне пустой чемодан. Я не поверила ни одному его слову и хотела молча выйти из комнаты, но он грубо схватил меня за руку и пригрозил, чтобы я «не наделала глупостей», а потом путанно и невнятно начал жаловаться, что все ему осточертело, так жить больше нельзя, нервы у него вконец издерганы и он подчас едва удерживается, чтобы не пустить себе пулю в лоб.

Раньше меня страшно пугали такие его признания. Теперь же я видела только, что он хочет застращать меня, чтобы я не посмела кому-либо сказать о своем страшном открытии, опасаясь довести его до самоубийства.

Что мне делать? Куда идти? С кем посоветоваться? Робкий, подленький голос подсказывает мне предоставить все своему течению, поверить Радию, что деньги действительно им выиграны. Однако разве я, советская гражданка, могу так поступить? Я должна кому-то рассказать о своих подозрениях. Но едва я начинаю думать об этом, как решимость покидает меня. Ведь это мой брат, любимый брат, мой Радик, которым я когда-то так гордилась. Всю жизнь я заботилась и болела за него душой и как сестра, и как мать. И вот что получилось…

Один человек, о котором я напрасно стараюсь не думать, мне сказал, чтобы я позвала его на помощь, если со мной случится беда. Тогда он думал совсем о другой беде, но эта беда еще страшнее. Я жестоко оскорбила и оттолкнула этого человека. Но если бы он опять… Впрочем, нет, этого не может быть. Зачем ему вспоминать обо мне? И мне незачем постоянно думать о нем. Только лишнее мучение.

А тут еще этот проклятый Арканов. Из-за него я чувствую себя точно в плену. Он следит за каждым моим шагом и даже тогда, когда уезжает из города, потом как-то узнает, где и с кем я была. Наверное, для него шпионят и Клара, и Радий, и даже, как мне кажется, мальчишки из нашего двора. Но, может быть, я ошибаюсь. Я стала такая подозрительная, никому не верю, никому…

Глава семнадцатая

ПОЕДИНОК

Бабкин доставлял мне множество хлопот и неприятностей. Постигший сложную лагерную науку всевозможных уверток и запирательств, скользкий, как уж, он широко пользовался тем преимуществом передо мной, что мог, когда я припирал его к стенке, тупо молчать или все отрицать, в то время как я должен был доказывать ему бесспорность найденных мной улик.

Однако, когда улики против него начали накапливаться, он забеспокоился и заметался, как лисица в капкане.