Не дыши!

Откровенно говоря, я не хочу тренироваться еще один год. Я готова взять свой трофей прямо сейчас. Но у меня нет желания за него бороться.

Спасибо за твои знания, мудрость, терпение. Спасибо за все, что ты сделал для нас. Я не забуду тебя.

Я заканчиваю пытаться в 2012 году. Но я достаточно смелая, чтобы сказать: для меня ничего не закончено. Как всегда, ВПЕРЕД!

Диана

Глава 27

Желание беспредельно

Я все больше времени провожу в одиночестве. Все, чем я живу, перестало интересовать кого-то, кроме меня.

Вернувшись в Лос-Анджелес, Тим завершает монтаж фильма. Он посвятил мне три года, и у него больше нет времени и ресурсов, которые он может потратить ради осуществления моей Мечты. Ему нужно заключительное интервью. Я продолжаю верить, что дойду до конца. Но мой племянник в первую очередь режиссер-документалист. Он должен доделать монтаж. Скучным голосом он спрашивает меня: «Сколько лет твоей жизни ты хочешь отдать всему этому?»

Ответ Бартлетта: «Мое сердце разбито от того, что я оставил вас в одиночестве. Я прекрасно понимаю, вы не остановитесь. Но шансы против вас слишком велики. Я испытал самые острые ощущения. Но я обязан жить своей жизнью».

Моя сестра Лиза: «Твои стремления становятся эгоистичными. Мы все хотим двигаться дальше».

Нина: «Тут простая математика. Мы весь день проводим на лодке друзей, идя со скоростью, превышающей твою в 4–5 раз, пытаясь присоединиться к тебе и твоей флотилии. Ты проходишь только половину пути, а чтобы вернуться на лодках обратно во Флориду, нам требуется 9–12 часов. Диана, не складывается».

Бонни: «Это – то, что причиняет боль. Они могут сбросить тебя со счетов, оставить тебя. Я не сержусь. Я не хочу ничего объяснять им. Я просто не понимаю, почему они сомневаются в тебе. Их капитуляция заставляет меня испытывать лишь сожаление от того, что мы перестали быть одной Командой. Но это не повлияет на вещи, в которые я верю всем сердцем».

Бонни знает, что я за человек. Из какого теста я сделана. Я не смогу и не захочу пытаться что-то сделать без нее.

И далее: «Диана, пойми, если кто и смог бы совершить подобное плавание, то это ты. Просто такого никогда не случится. Его не совершишь ни ты, ни какой-либо другой пловец».

Как ни странно, Кэндис, которая изначально проявляла стойкость, теперь была не против того, чтобы я просто отпустила ситуацию. Она, как я теперь понимаю, с самого начала не особенно верила в успех нашей экспедиции. Но она верила в меня. Кэндис уважает мое упорство. Она дарит мне номерной знак, который она нашла на улице. Он старый, буквы почти стерлись, но там можно прочесть «FAR[46]». И я оставляю его себе. Этот номер будет всегда напоминать мне о Кубе. А Кэндис говорит, что он станет напоминанием о том, как далеко мы зашли в последний раз.

Вместе со знаком Кэндис отдала мне записку. В ней говорилось: «Никто не смеет упрекнуть тебя в непоследовательности. Первый раз, когда мы встретились, 40 лет назад, твоим девизом было: «Способен ли ты преодолеть собственные возможности?» Понимаешь, множество причин указывают на то, что данное плавание не может быть закончено. И все же, если ты веришь в себя, то мне этого достаточно. Ты веришь, что оно реально, и я восхищаюсь тобой. Я не могла оставить тебя в одиночестве. Я тебя люблю. К тому же мне было чертовски приятно стать частью всего этого».

Кажется, CNN за эти три года наша история порядком поднадоела. Они говорят, что если я когда-нибудь решусь на новую попытку, то съемочная группа будет ждать нас уже во Флориде.

Мне приходят письма от океанологов, биологов, спортивных исследователей, других марафонцев и огромного количества поклонников. Весь мир пытается убедить меня, что моя задача невыполнима.

Ну специалисты, наблюдатели, члены Команды, близкие друзья и незнакомцы, безусловно, могут давать оценку огромному списку препятствий, которые, по их мнению, невозможно преодолеть. Но они все забывают об одном ключевом факторе, который превосходит все остальные. Я говорю о силе человеческого духа.

Я достаю скрученный в рулон плакат с цитатой Тедди Рузвельта. Этот плакат долгое время висел на стене моего офиса. Вообще, Рузвельт говорит со своей аудиторией несколько презрительно. Он словно предлагает откинуться на спинку удобного кресла и понаблюдать за парнем на ринге. Его бьют, он весь в грязи и крови. Он падает, поднимается и терпит неудачу снова и снова. Рузвельт говорит, что предпочитает быть парнем на ринге, «посвятил себя достойному делу». И далее – продолжение: «Если ты потерпишь неудачу, знай, что это лучше, чем жить впустую, не познав ни поражения, ни победы».

Когда я говорю Бонни, что попытаюсь снова, она расценивает это не как мою слабость. Она видит в этом здравый смысл. Куба пробудила меня к жизни, я вспомнила, кто я есть. Предстоящий марафон – не просто заплыв от пункта А к пункту Б. Я отказываюсь жить пустой жизнью.