Не Господь Бог

Дима махнул растерянным Сучкову и Егорову. Тамада, как верный опричник, вывел тех, на кого было указано. Это было в правках к сценарию. Никакой импровизации.

Гости, которых не привлекали, с любопытством столпились вокруг. Что за новый конкурс?

Дима медленно вытащил ремень из брюк. Гости переглянулись, только сейчас заметив, что их начальник, кажется, сильно пьян. Дима выжидательно смотрел на Ивашкина, Сучкова и Егорова. На губах играла улыбка. Сучков первым опустился на четвереньки, следом оба других поняли, что от них требуется.

С размаху Дима запрыгнул Сучкову на спину. Не с первого раза, его шатало.

– Н-но, лошадка! Поехали!

Сучков с Димой на спине «поскакал» настолько быстро, насколько позволял пивной животик, стараясь не смотреть на жену. Дети его смеялись: их папа – лошадка!

Их папа – последнее чмо, хотела бы сказать им мать, но Люда просто вышла покурить, хотя лет десять как не курила.

Следом был Егоров. Он был вдвое меньше Димы и просто обрушился под его весом.

Смеялся только Савельев, тому, что не он на их месте. Остальные не смеялись, не хлопали, повисло напряжение. Тамада с отвращением смотрел на эту экзекуцию, всякого повидал, но такое у него было впервые. Рабы офисные, на всё готовы, хуже проституток, думал он, счастливый обладатель ИП.

Лена тоже подумала о преимуществах самозанятости. Она решительно направилась к Диме. Сказала тихо, когда она слезал с упавшего Егорова.

– Дим, прекрати. Это отвратительно.

– Да я только начал!

Дима разбежался и оседлал Ивашкина. Тот был самый медлительный, судя по количеству ударов ремнём, которые обрушились ему на задницу.

– Эге-ге-гей! А ну, кто следующий?

Дима обвёл гостей глазами.

– Ну и нажрался киндер, пошли отсюда, – потянул Вику Костик. За поспешностью, с которой он направился к дверям, скрывался страх, что следующим будет он.

И Костя был прав.

Не найдя глазами братишку, пьяный взгляд Димы уперся в Мичурина.

– Хотите поиграть в лошадку, доктор Мичурин?

– Вам бы, Дмитрий, не в лошадку, а в кроватку, – сказал Мичурин голосом, которым отправлял из коридора в палату пациентов.

С миг они смотрели друг на друга. Взгляд Димы наливался яростью. Катя, которая всё это время страдала за столом, вышла. Всё, что угодно, но не скандал.

– Дорогой, торт!

Тамада тоже понял, что торт будет лучшим сейчас решением.

Лена с Мичуриным на торт не остались.

Перед уходом подошли попрощаться ради приличия.

– Ребята, спасибо, ещё раз – счастья! – сказал Мичурин.

Лена не могла выдавить из себя ни слова, глядя на Диму. Того усадили за стол, он выпил ещё рюмку и смотрел перед собой, не понимая, что он тут вообще делает.

– Лена, стоять. – Сказал он, придя на миг в сознание.

– Перебрал, – сказала Катя, встав между ним и Леной.

Торт с фейерверками вынесли очень вовремя. Но есть его было уже некому. Следуя примеру Кости Корзунова, гости сбежали.

Салют был включён в стоимость, Катя его наблюдала в компании официантов, пока Диму грузили в лимузин, отправляя в первую брачную ночь.

Такси уносило Лену с Мичуриным прочь сквозь ночной Питер.

Где она просчиталась? Когда она пропустила садистические черты в Мите? Что ждет его подчиненных, её саму? И главное Маша! Маша, она улетает уже завтра. Она матери не простит.

Мичурин обратился к Лене, которая смотрела в окно, закусив губу.

– Ты в порядке?

– Нет.

Больше Мичурин ничего не стал спрашивать. Лена была ему за это благодарна. Она нашла и сжала ему руку.

– Спасибо, что пошёл со мной.

– Ты же знаешь, я всегда на подхвате.

– Мичурин, ты офигенный мужик. Знаешь? Я просто дура.

Лена потянулась к нему и поцеловала.

– Три бокала это я тебе не зря подливал, – сказал Мичурин.

– Дурак, – засмеялась Лена.

Он был ей нужен, отчаянно нужен сейчас. Она сегодня увидела его в сравнении, она увидела его.

Катя Лапина забронировала лучший номер в Гранд Отеле на Михайловской. В лимузине, глядя на спящего мужа, она думала, что сексуальное кружевное бельё, которого она раньше себе никогда не позволяла, пропало зря. Она все поняла в этот вечер, про Диму, про Лену, про Мичурина, про себя, про всех них. Она ненавидела своего мужа. Он использовал её, а она будет использовать его. Злость – это всё, что она чувствовала. И усталость.

В лимузине Дима полчаса поспал и кажется, слегка протрезвел. В отель он вошёл самостоятельно, без помощи швейцара. Номер для новобрачных был шикарный, как обещали. Главной там была невероятных размеров кровать, усыпанная розовыми лепестками.

– Раздевайся, – сказал он Кате.

Катя опешила. Всё, что она хотела, это упасть и уснуть. Но она послушно расстегнула платье, пока он быстро и деловито стягивал с себя одежду, не обращая на неё внимания. Платье упало к её ногам. Он снял трусы, она сняла комплект. Осталась голой. В комнате было прохладно. Соски её сжались, стали сморщенными и почти белыми.

– Повернись! – сказал Дима.

Она послушно повернулась.

– Встань на четвереньки!

Она стояла неподвижно.

– Раком, – пояснил он.