Не говори, что любишь – 1

— Возьму, — говорю ей и зашвыриваю газету за диван, когда вхожу в свою комнату. Падаю на него, уставившись в потолок. Отец. Когда-то давно я хотел, чтобы у меня был отец. Он водил бы меня на бокс, ездил со мной на соревнования, да рыбу бы ловил по выходным, что угодно. А теперь, когда вот он, есть, я не хочу, уже не хочу. Черт бы побрал эту девчонку. Вывела меня сегодня. Достаю телефон и пялюсь в экран, ничего. Нет от нее ни сообщения, ни звонка. Да и пошла она, принцесса «майбаха»! Что ж так больно, так маетно? Будто огнем все внутри горит, мысли о девчонке одна на другую наслаиваются, влюбился, что ли? Вот идиот!

Набираю в поисковике имя отца и удивляюсь, сколько о нем написано. "Леонид Аркадьевич Громов, генеральный директор и бла-бла, владелец паровозов и пароходов, семья, дочь, фотографии особняков, машин", а вот что-то интересное "Горе в семье генерального директора и главного акционера ООО ʺМашнефтьгазʺ смерть под колесами". "Жена Громова разбилась", "Смерть жены олигарха", "Женится ли снова один из самых богатых бизнесменов?". Отбрасываю телефон на диван, жил без отца и дальше проживу.

Глава 37. Василина

Немного проплакала, но потом сама себя отругала. Ничего не произошло, у нас с Никитой все хорошо. Пусть Вика говорит все, что хочет. Встала с кровати и зашла в душ, пытаясь успокоиться под приятными струями воды, вроде помогло. Надела легкие домашние штанишки и короткую футболку, вышла из комнаты, спустилась. Сейчас попрошу у Нины чаю с конфетой, шоколадной. Внезапно захотелось чего-нибудь сладкого.

Но до кухни дойти не успела, столкнулась в коридоре с вернувшимся отцом. Вот кого я бы сейчас точно не хотела видеть.

— Зайди, — бросает мне и проходит в свой кабинет, снимая галстук и пиджак. — Телефон на стол.

— Что? — удивленно смотрю на него.

— Телефон мне дай, — говорит отец, и я достаю из кармана свой айфон. А отец размахивается и бьет его об стену.

— Что ты делаешь?! — вскакиваю с дивана, пытаясь найти в этом месиве на полу хотя бы симку, но отец дергает меня за руку вверх, больно сжимая запястья.

— Ты меня, кажется, не поняла насчет Артура? Я что, непонятно объяснил?! — шипит на меня, аж трясет его всего от злости. Первый раз вижу отца таким.

— Папа, я уже сказала, что не выйду за Артура! — отвечаю ему, почти кричу. Отец размахивается и ударяет меня по лицу. Щеку словно огнем обожгло. В глазах черные точки запрыгали. Да что происходит-то?!

— Артур сказал отцу, что ты несколько дней почти не появляешься в университете, а кувыркаешься в своей квартире с боксером. Я как мог тебя оправдал, но больше этого не будет. Я уже предупредил тебя, чтобы ты порвала все связи с этим спортсменом. Подруга твоя в клинику едет через три дня, тоже связалась с одним, машину ему подарила. Но ничего, с тем боксером разберутся. А вот твой боксер у меня вылетит отовсюду. Конец его спортивной карьере, учебе и его матери конец.

— Ты не сделаешь так, папа? — прижимаю руку к горящей щеке и чувствую, как слезы бегут по щекам. Я просто отказываюсь верить в такие слова.

— Хочешь проверить? — ухмыляется отец. — Давай, спроси своего дружка, как себя чувствует его запасной, жив ли вообще? Сегодня вечером от него мокрого места не останется! Пошла вон! И из своей комнаты, чтобы не выходила! — кричит отец, а я срываюсь с места и мчусь к себе. Быстро снимаю штаны, натягиваю джинсы и джемпер, достаю кроссовки. Замираю с кроссовками в руках, слышу, как в замке поворачивается ключ. Меня заперли? Вот так просто отец запер меня в комнате?!

Заметалась по комнате в поисках какой-либо связи. Где-то у меня тут был старый телефон, в нем, кажется, есть симка. Телефон нашла, но нет зарядки. Почти завываю, переворачивая комнату вверх дном. Я должна предупредить Никиту, должна! Его друг сегодня не придет домой на своих ногах. Зная, как работает служба безопасности, я нисколько не сомневаюсь, что Ринату повезет, если он жив останется.

Дернулась к окну, открыла, второй этаж, можно рискнуть. Но еще светло, меня заметит охрана. Так, темнеет примерно в семь-восемь. Значит, ждать. Два часа провожу сидя на кровати, обнимая свои колени, иногда вскакивая и всматриваясь на улицу. Как назло, сегодня долго не темнеет, или мне так кажется. В один момент замечаю на той стороне Никиту, который ждет меня, сидя на мотоцикле. Начинаю тупо орать: «Я тут! Посмотри сюда!»

Ору до тех пор, пока не врывается отец, тащит меня вниз, вталкивает в кладовку и уходит, закрыв дверь. Я остаюсь в темноте, всхлипывая, чувствуя, что ком в горле мешает мне дышать. Сижу в темноте на каких-то ведрах. Не знаю, сколько времени прошло. Внезапно дверь открывается, и на меня удивленно смотрит Нина.

— Василина. Ты как тут? — говорит она, а я почти сшибаю ее с ног, выпрыгивая из кладовки.

— Где отец? — спрашиваю, поправляя на себе джемпер и оглядываясь в поиске своих ключей. Вот черт, машину мне не взять.

— Уехал в офис, сказал, скоро будет.

— Дай мне денег, — прошу у Нины, отчего ее глаза становятся еще больше.