Не говори любви «прощай»

Виталик, наплававшись, уже выходил из речки, приглаживая пятерней волосы и одновременно подпрыгивая на одной ноге, чтобы вылить попавшую в ухо воду… Жанна уткнулась лицом в полотенце и сделала вид, что она так и пролежала здесь в подобной позе, совсем не интересуясь его заплывами.

Виталик подошел, провел холодной мокрой рукой по ее спине, и Жанна вздрогнула — и от прикосновения, и от знакомого голоса:

— Кого мы видим!!!

Парочка, заслонявшая ей вид на реку, теперь стояла к ней лицом, в полной своей красе, и демонстрировала акулий оскал шестидесяти четырех хищных зубов.

— Привет, — процедила Жанна.

— Отдыхаете? — глупо спросила Машка, которую неизвестно каким ветром занесло именно сюда вместе с торчащим рядом и совершенно по-идиотски улыбающимся Димой.

Больше всего Жанне захотелось сейчас зажмуриться, а открыв глаза, обнаружить, что этих неприятных для нее людей здесь больше нет.

— Познакомься, — она потянулась к Виталику, как к спасительной соломинке. — Это мои лучшие, — в последнее слово Жанна вложила весь свой сарказм, которого, впрочем, никто не заметил, — друзья: Маша и Дима.

— Очень приятно, — серьезно произнес Виталик и по-хозяйски обнял Жанну своей мокрой рукой.

Ей сразу стало легче. Как будто его ладонь стала проводником, через который в Жанну перетекали уверенность и спокойствие Виталика. Они так и сидели обнявшись, глядя снизу на стоящую как столб парочку. С этой точки обзора хорошо просматривались Димины ноги — тонкие, как у дистрофика, кривоватые и до умопомрачения белые. Малосимпатичное зрелище довершали огромные ступни, которые топтали крошечный, чудом сохранившийся островок зеленой травы… «Надо бы подсказать ему, — мстительно подумала Жанна, — чтобы он ни в каких ситуациях не снимал брюки. Тогда еще сойдет за человека».

— Ребята, за вещами присмотрите, — нарушил молчание Виталик и поднялся, — Жанке жарко, я ее искупаю… Мы быстро…

Взявшись за руки, они пробежали к воде и с размаху плюхнулись в речку.

— Как тебе Машка? — ревниво спросила Жанна, отплевываясь от попавшей в рот воды.

— Ничего хорошего! — Виталик взял ее за талию, тихонько подтолкнул вперед и добавил: — А рядом с тобой — так и вообще…

…Машке с Димой роль сторожей явно не нравилась. Со скучными, постными лицами они дружно следили за действиями Виталика, который поднял с земли одно полотенце, укутал в него Жанну и прижался к ее спине. Солнце пекло как сумасшедшее, и согревать кого-то, даже после купания, не было никакой необходимости…

— Пойдем, — потянула Машка своего худосочного Диму.

Как всегда, она не могла равнодушно смотреть на чужое счастье. У Машки сразу портилось настроение. И Жанне даже стало ее немножко жалко — такой она выглядела сникшей и потерянной.

— Мы собираемся на море съездить, — на прощание выбросила Машка свой последний козырь. — Опоздаю на недельку в университет… А вы в Москве будете париться?

— У нас несколько другие планы, — загадочно сказала Жанна.

— Ну пока.

Машка пошла впереди, а Дима засеменил сзади. Как же Жанна не замечала раньше его ужасной сутулой походки? Видимо, парочка с пляжа действительно ушла, потому что больше на глаза не попадалась.

Жанна с Виталиком еще несколько раз искупались и поиграли в волейбол. На густонаселенном еще час назад пляже появились пустоты — усталый и разомлевший от солнца народ потихоньку разъезжался.

— Кажется, я сгорела, — повела плечами Жанна. — Даже странно. Обычно я сразу становлюсь коричневой.

Они стряхнули полотенца, забрали пустые пластиковые бутылки из-под кока-колы, чтобы выбросить их по дороге, и медленно побрели в сторону дачи. Появился небольшой ветерок, а потому идти было хорошо, прохладно, и только горячая рука Виталика, держащего Жанну за талию, напоминала о кончавшемся жарком дне. Они оба притихли, будто слова сейчас были лишними и ненужными. Глядя вперед, Жанна каким-то боковым зрением видела лицо Виталика, покрытое свежим загаром, его мгновенно выцветшие на ярком солнце, а оттого словно затянувшиеся дымкой глаза, слегка порозовевший нос… И ей казалось, что в жизни она еще не встречала более совершенного лица…

На даче нашлась мазь после загара, которую Виталик отыскал в родительской спальне.

— Красная, — констатировал он, изучив Жаннину спину, — но не сильно. — И принялся ее лечить.

Руки у него были теплые и ласковые.

— Тебе не больно? — спросил он.

Его пальцы дрогнули и остановились. Он повернул ее лицом к себе и поцеловал. А у Жанны замерло сердце. Ей не хватило сил его оттолкнуть. Да ей совсем и не хотелось, чтобы эти силы откуда-нибудь появились.

…Она вдруг вспомнила давние Машкины слова о смысле жизни. А все-таки в чем-то та была права… Весь смысл для Жанны сейчас заключался в этом парне, который лежал рядом и смотрел на нее своими синими глазами. И она подумала, что, наверное, сразу умрет, если он ее разлюбит. Что все ее переживания по поводу разных мальчиков смешны и нелепы, а сами объекты воздыханий недостойны даже воспоминаний.

Начиналась какая-то другая жизнь, где Жанну ожидало бесконечное счастье. Потому что она встретила самого лучшего человека на свете.