Не говорите Альфреду

– Да, да, но я ведь не сделала. Так вот, Янки подумал, что мальчики гении, и, честное слово, Фанни, в определенном смысле так и есть. Тут надо отдать должное Сиги – ведь это он мобилизовал ту грандиозную толпу. Потом был аншлаг на велодроме, вероятно, каждый парижский тинейджер находился там, и доход побил все рекорды. В клубе Янки поздравляли с такими чудесными агентами, и он был очень доволен, постоянно подписывал дорожные чеки и раздавал их парням. Конечно, он не мог дождаться, когда увидит все это в газетах. Но вот настало утро – и quelle horrible сюрприз! Как ты знаешь, милый Эми и все его собратья направили свои усилия не в ту сторону – Янки мог бы с тем же успехом оставаться в Лондоне, по иронии судьбы, весь этот шум был отнесен на счет тех глупых старых островов. Его имя в новостях вообще не упоминалось – никаких фотографий Янки с ликующей молодежью, рекламный трюк с такси пошел псу под хвост. Было несколько строчек в разделе «Увеселения», где сообщалось, что он приехал в Париж и пел с балкона на авеню Габриель. Разумеется, появится материал в джазовых изданиях, но они и так всегда на его стороне, а на сей раз он рассчитывал на ежедневные газеты. Короче, Сиги сотворил чудеса, однако предупредил только джазовых журналистов, и все они находились в саду. Он совершенно не подумал сообщить другим – ему, конечно, и в голову не могло прийти, что на главной улице появится такая толпа. В общем, весь пар вышел в свисток. Янки сказал, мол, вот что бывает, когда имеешь дело с дилетантами. Он позвонил в Лондон своему прежнему агенту, который всегда на него работал, и как только тот прибыл, они отгребли…

– Норти! Это интересно и неожиданно! А как мальчики это восприняли?

– Лично я считаю, что им полегчало. Они уже начали понимать, что Янки весьма неприятная личность. И знаешь, Фанни, по моему мнению, они уже сыты по горло зарабатыванием себе на жизнь. Сейчас они признают, что бритвы были ужасно нудным занятием – кажется, будто ты заперт в каком-то адском месте, от которого болит голова. Чёс был бы занятием повеселее, но не с Янки. Он отвратил их от шоу-бизнеса, и им не очень понравились люди в клубе (кроме герцога, который великолепен). Они все были на стороне Янки и заставили мальчиков чувствовать себя людьми третьего сорта. А потом один из друзей по Итону пригласил их в гости, на молодежную охоту. Судя по всему, гостить в том доме одно удовольствие, потому что старички там знают свое место. В общем, мальчикам хотелось бы опять стать обыкновенными – они готовы все отдать, чтобы вернуться в Итон.

– Ну, об этом не может быть и речи… маленькие идиоты. Нам надо подумать, что можно с ними сделать… Вероятно, придется определить их в лицей Кондорсе, прежде чем они начнут готовиться к поступлению в Оксфорд. А пока наступают рождественские каникулы, и они могут поехать на эту их охоту. Ох, дорогая, ты не представляешь, какая гора свалилась с моих плеч!

За ужином в тот вечер мальчики вели себя прилично. Они оделись в смокинги, их волосы, которые раньше стояли дыбом, теперь были смочены водой и причесаны. Сами они были чистыми. Мальчики бросали на нас взгляды, которые я хорошо помнила по их раннему детскому возрасту. Они словно говорили: если все может быть забыто и прощено, мы опять станем вести себя хорошо. Называли Альфреда «отец» и просили его рассказать про Европейскую армию. Спрашивали меня, какие книги я прочитала; я буквально ожидала услышать: «Были ли вы недавно за границей?» – обычное начало беседы с малознакомыми людьми. В общем, были приветливы и внимательны по отношению к дяде Мэттью и обсуждали охоту, на которую собирались поехать. Его старое лицо светилось, потому что когда-то тот дом принадлежал его родственнику и он гостил там много раз.

– Кому он принадлежит теперь?

– Отцу нашего друга Бигля. После войны он сколотил девять миллионов.

– Как благословенный Жак Одино, – пробормотала Норти себе под нос.

– Правда? В Сэлли-Бедс надо быть начеку, когда охотишься на холме. Однажды Феллер чуть не изрешетил меня там. А где сегодня вечером ваш Фонзи?

Смущенные взгляды.

– Уехал в Москву, – сказала Норти.

– Зачем ему это? Мы с Пэйном закусывали в заведении, где обедают таксисты. У них нет таких мест, как у нас; это просто кафе. Пища вполне подходящая. Мы там разговорились с русским, он был недоволен своим правительством – вы не поверите, какие вещи он нам рассказывал. А молодой Фонзи – галантный парень. Он дал мне много своих пластинок, подписанных. Конечно, подпись ничуть их не улучшает – в том смысле, что ее все равно не слышишь, – но он, бесспорно, сделал это от души.

– Чем вы занимались сегодня, дядя Мэттью?

– После ланча мы пошли в музей. Видели куртку старика Фоша[135]

, много чучел лошадей и несколько картин сражений, которые нам очень понравились. Затем я вернулся сюда узнать, не намечается ли коктейльная вечеринка, но вас не было дома.

– Ох, да! Это же был национальный праздник, нам пришлось уйти.

– Не важно. Я все равно изрядно устал.

После обеда он сказал, что пора спать и лучше он с нами попрощается.