(Не)идеальный

Настя: Как прошел день?

Арик: Плодотворно. Нагибал секретаршу над столом, пытаясь снять напряжение

Настя: Оригинальный способ самоубийства

Арик: Че?

Настя: Вот и я спрашиваю: че ты сказал, суицидник?

Арик: Ревнуешь?

Арик: Хом, я пошутил

Улыбаюсь, но ревность не желает покидать меня. Живое воображение рисует эту картину, и я готова убивать.

Арик: Как прошел твой день?

Настя: Нагибалась над столом заказчика. Охуенный мужик, знает, с какой стороны к бабе подойти

Сообщение прочитано. Тишина. О, да, кот! Я знаю, что у тебя сейчас будет подгорать. Собственник. Ревнивый собственник с таким же живым воображением.

Арик: Я вырву конечности этому уебку

Теперь молчу я. Не закрываю сообщения, а просто встаю и иду варить кофе. Внутри немного спадает напряжение и, на смену ревности, приходит веселье. Кажется, один-один.

Арик: Имя. Кто он такой?

Настя: Ага, может тебе еще номер соц.страховки чекнуть? Ты говори, не стесняйся

Арик: Хомяк, я сейчас не шучу

Настя: Я тоже не сильно на юмористку похожа

Арик: Черт возьми, как зовут, я спрашиваю!

Настя: Меня? Настенька. А тебя Арик. Совсем с памятью все плохо, котенок?

Арик: Блядь. Ты сейчас серьезно?

Настя: Вернемся к секретутке. Кто она?

Арик: Я пошутил

Настя: Ну ок. Тогда я тоже

Арик: Ты испытываешь мое терпение? Я же могу приехать и надрать твою задницу

Настя: Встречу тебя голой

Слышу звук открывающейся двери и спешно закрываю вкладку. Эх, такое представление обломал Макс своим возвращением. Смотрит на меня с вызовом, словно о чем-то догадывается.

– Как прошел день? – спрашиваю я, но скорее для галочки. Мысли сейчас совсем в другом месте.

– Мой шеф – мудак.

– Емко. Мой тоже, – киваю и поднимаюсь, чтобы сделать кофе жениху. – Давай меряться?

– Чем? – не понимает Максим, вытаскивая сигареты.

– Степенью мудачества наших работодателей.

Он некоторое время смотрит на меня. Мне становится не по себе. Абсолютно не характерный взгляд – слишком тяжелый для такого тюхи.

– Тебе весело? – со странной горечью спрашивает Макс.

– Я не вижу тут похоронной процессии. Как и повода плакать.

Макс швыряет пачку сигарет на стол и выходит из кухни. Чувствую себя виноватой. И в то же время стараюсь заглушить эту слабость в себе.

Прости, Максимка, но тебе давно пора вспомнить, что ты мужик и носишь яйца в трусах. Иначе так и будешь до старости лет работать на чужого дядю и испытывать оргазм от ежедневной ебли и в хвост, и в гриву.

А его шефа я знаю отлично. Успела изучить за два месяца совместной работы. Первый и пока что последний контракт в моей практике, который я разорвала сама.

Жадная, жирная сволочь, которая не считает сотрудников людьми. Он привык обращаться с ними, как с половыми тряпками и грушами для битья. Самомнение слишком велико. Крайне неприятный тип.

Мне повезло, что он не стал воевать со мной после расторжения контракта, хотя грозился. А может быть ему повезло, потому что за два месяца я успела нарыть компромат, благодаря которому он сел бы лет на десять с конфискацией. В общем, расстались мы без конфликтов. Две кобры нашли общий язык.

– Насть, что происходит? – спрашивает Макс, возвращаясь. – Ты в последнее время стала слишком груба. Твоя резкость порой переходит всякие границы.

– Макс, что ты знаешь обо мне? – поворачиваюсь к нему. – Что ты знаешь о моем характере?

– Знаю, что ты девушка. Ты должна быть ею, тебя природа сделала такой.

– Кому должна, я всем прощаю. Это раз. И что теперь, что я девушка? Девушка, по-твоему, не человек? У девушки не может быть жесткости и резкости? Может мне ромашками срать надо из-за того, что я девушка?

– Ты слишком агрессивно воспринимаешь очевидные вещи.

– Может быть, потому что я ненавижу установленные социумом рамки? Может, потому что я не могу понять и принять этого неравенства полов?

– Да кто говорит о неравенстве? – эмоции. Впервые за пять лет я вижу эмоции Максима.