Не играй со мной (СИ)

Ведь, получается, что я ничуть не лучше Кевина, если поступаю точно таким же образом, пытаясь убежать от всего и боясь посмотреть правде в глаза. Я поступаю точно также, как он. Я просто омерзительная сама себя, до боли во всем теле, до боли в сердце и в душе.

Как я могу лишить жизни невинное существо, которое еще не родилось? Как я могу лишить его возможности даже не родиться на этот белый свет? Какое у меня право?

Как я могу лишить возможности увидеть своего ребенка человека, который даже не знает о том, что он может стать отцом? Ведь он ведь даже не знает о такой возможности.

Боже, что же я делаю? Что же я делаю с нашими жизнями? Что же я делаю со своей жизнью?

Я прижимаю Райли к себе еще сильнее и провожу рукой по своему едва округлившемуся животу и чувствую, как от волнения у меня начинают порхать бабочки в животе. Волнение от того, что я знаю, как мне поступить. Как я должна поступить, чтобы потом всю жизнь себя не корить за то, что так просто я решила предать свое счастье и свою любовь.

Я вытираю слезы и беру Райли за ее нежное лицо, поглаживая ее розовые щечки подушечками пальцев.

— Знаешь, солнышко, мы должны спросить у него самого, — говорю я соей дочери, которая смотрит на меня сначала непонимающим взглядом, но когда до нее доходит смысл сказанных мною слов, то счастливее ребенка на свете я не могу себе представить. Словно настал момент, которого она так долго ждала.

Ведь я его люблю.

«Я люблю тебя, Николас», — говорю я вслух, впервые за все время, признавшись ему в своих чувствах. Конечно, он не слышит сейчас эти слова, но для меня это большая победа — признаться сначала себе, что этот человек мне дорог, очень дорог, и я так нуждаюсь в том, чтобы он был рядом со мной. Сейчас и всегда.

«Всегда», — повторяю я это незримое, но такое вселяющее надежду и покой слово. Мои глаза наполняются слезами, призванными выпустить все те эмоции, что так тяготили меня последнее время. Ничего из этого не должно оставаться внутри меня. Только хорошее, только вера в лучшее, только надежда на счастливое. На другое у меня права нет.

* * *

Решаю использовать последний имеющийся у меня вариант — прийти прямо к нему в клинику и не уходить, пока он не выслушает меня. Иначе мне придется стоять с плакатом под окнами его дома, или клиники. Неважно, я готова на все, чтобы он узнал, что может участвовать в жизни своего ребенка. Сейчас я думаю не о себе и не о том, как он относится ко мне. Главное, чтобы у него была связь с его родной кровью, его ребенком. Даже неважно, простит он меня когда-нибудь или нет. Я не имею права просить этого у него.

Я захожу в приемную, где находится его секретарь Миранда.

— Здравствуй, Миранда, — приветствую ее.

— Добрый день, миссис Картер, — мило улыбается девушка.

— Мистер Ланкастер у себя? — спокойно спрашиваю я, но внутри все далеко не так безоблачно.

— Да, но он уже собирается уходить, у него важная встреча, — предупреждает она меня.

— Передайте ему, пожалуйста, что я пришла. Я не займу у него больше двух минут, — я не намерена уходить, пока не поговорю с Николасом хотя бы минуту.

— Хорошо, — набирает она его по внутреннему телефону, а я жду. Когда Миранда сообщает ему, что я его ожидаю, то он сразу же вылетает из кабинета и смотрит на меня своим острым, почти орлиным взглядом хищника. — Зачем ты пришла? — даже не поприветствовав меня, встает он в позу, заполнив весь дверной проем.

— Николас, прости, что беспокою тебя, но нам нужно поговорить. Это важно, иначе бы я ни за что сюда не пришла.

— Я занят, тебе же сказала Миранда, — все еще стоит на своем Ланкастер.

— Это важно, — я тоже настаиваю на своем. — Очень, — делаю акцент на реальной важности, я почти умоляю его, вложив всю свою серьезность во взгляд.

— Да, конечно, — отвечает он хладнокровно. Его глаза заполняет пелена ненависти. Видимо, он все-таки ненавидит меня за все, что я ему наговорила и сделала. Ненавижу себя за это. — Но не сейчас, я занят, — говорит он.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться и прийти в себя, потому что волнение мне сейчас не товарищ и не друг.

— Николас, пожалуйста, — складываю руки вместе, приложив их к губам, словно вымаливаю у него время на разговор. — Я не отниму много времени. — Чувствую себя настолько жалкой, насколько это вообще возможно.

Николас несколько секунд сомневается, после чего поворачивается и жестом приглашает меня войти:

— У тебя есть ровно пять минут! — сухо бросает он.

— Хорошо, — облегченно вздыхаю я и пулей залетаю в кабинет вслед за ним.

— Слушаю, — говорит он, сложив руки на груди и вопросительно изогнув бровь. Боже, он красив как черт, просто глаз не отвести! Я так соскучилась по нему. — Ну? — прерывает он мои мысли. Видимо, я слишком долго молчу.

— Ах, да! — откашливаюсь я. — Николас, извини меня, пожалуйста. Извини за все, что я тебе тогда наговорила! За все мои дурацкие поступки, я не хотела тебе причинить боль! — держу я руку у сердца, пытаясь показать всю искренность своих намерений.

Глаза Николаса округляются и он словно звереет: