Не кради мои годы

Чарльз также радостно принял ее приглашение, а потом повторил вопрос Альберта о рукописи. Мария повторила свой ответ, но добавила:

— Чарльз, для отца было бы естественным показать тебе то, что он называл Ватиканским письмом. Лучше тебя в этой области экспертов нет. Ты его когда-нибудь видел?

— Нет, — резко ответил Михаэльсон, прежде чем она закончила свой вопрос. — Он рассказал мне о нем всего за неделю до смерти и обещал показать, но, к сожалению, этого не произошло. Мария, оно у тебя или, может быть, ты знаешь, где оно?

— Чарльз, на оба вопроса отвечу: нет.

«Но почему я тебе не верю? — Эта мысль пришла ей в голову, когда она завершила разговор. — Могу поспорить, что отец обратился в первую очередь к тебе». Мария нахмурилась, пытаясь вспомнить, почему несколько лет назад отец обронил, что сильно разочарован в Чарльзе. Почему?

Последний звонок был Ричарду Каллахану.

— Мария!.. Конечно же, я о тебе думал. Не могу представить, через что должны пройти вы с мамой. Тебе удалось навестить ее?

— Нет, Ричард, пока нет. Она сейчас на обследовании. Молюсь, чтобы в пятницу ее отпустили домой.

— Надеюсь, так и будет, очень надеюсь.

— Ричард, ты в порядке? У тебя такой голос, будто тебя что-то беспокоит или у тебя плохое настроение.

— Как ты все понимаешь! Папа спросил меня о том же вчера вечером. Пришлось много думать, и я принял решение, которое долго откладывал. Увидимся завтра вечером. — Потом он тихо добавил: — Очень хочу тебя видеть.

«Ричард решил вернуться в семинарию и стать священником, — подумала Мария и удивилась, почему ей стало вдруг очень грустно. — С ним так хорошо, и если он вернется в семинарию, мы будем видеться совсем редко».

В семь часов она переоделась в голубую юбку и белую шелковую блузку, поправила макияж, расчесала распущенные волосы, прошла через лужайку к дому Скоттов и позвонила в дверь. Открыла Лайза. Как всегда, выглядела она роскошно — в дизайнерской рубашке, тонких брюках с серебряным пояском, охватившим ее бедра, и серебристыми босоножками на пятидюймовых каблуках.

Ллойд разговаривал по телефону. Он махнул рукой Марии, когда та проходила вслед за Лайзой в гостиную, где на столике были приготовлены сыр и крекеры. Лайза налила себе и Марии по бокалу вина.

— Думаю, звонят из полиции, — сообщила она. — Расспрашивают о нашем ограблении. Господи, как было бы замечательно, если б удалось вернуть хоть часть моих драгоценностей. Я так скучаю по изумрудам… До сих пор ругаю себя за то, что не взяла их с собой в поездку.

Ллойд присоединился к ним через несколько минут:

— Да, это было действительно интересно. В нью-йоркской полиции обзвонили всех, кто парковался в гараже на Западной пятьдесят второй улице рядом с отелем «Франклин». Наши имена — в списке благотворительного бала, что проходил там пару недель назад. У служащего гаража есть некоторые подозрения относительно одного работника. Он видел, как тот устанавливал GPS на машину клиента, живущего в Ривердейле. Полиция проверила машину, нашла трекер и предложила хозяину и его жене уехать в Хэмптон и побыть там несколько дней. Они говорят, что устройство этого жулика должно показывать передвижения автомобиля, и если он долго стоит без движения, то можно проверить, дома ли его хозяева. Местная полиция установила наблюдение за домом в Ривердейле. Всего через три дня парень забрался в дом. Они просили меня посмотреть, нет ли такого же устройства на моей машине, и если есть, то ничего не трогать, чтобы можно было снять отпечатки пальцев.

Ллойд исчез в гараже и, вернувшись, сказал:

— На нашем «Мерседесе» тоже трекер, а это значит, что это именно тот парень!

— Мои изумруды! — задыхаясь, произнесла Лайза. — Неужели они ко мне вернутся?

Ллойд не хотел расстраивать жену тем, что, возможно, изумруды давно уже вынуты из оправы и проданы.

Глава 31

В понедельник вечером Кэтлин лежала в постели в одноместной палате психиатрического отделения медицинского центра «Берген парк». Она несколько раз пыталась подняться и теперь была зафиксирована по рукам и ногам.

Кроме обычных лекарств, ей давали слабое успокоительное, поэтому Кэтлин лежала тихо, пытаясь разобраться в путанице воспоминаний и мыслей в голове. Она улыбалась, думая о Джонатане. Они в Венеции, у них медовый месяц, и они бродят по площади Святого Марка рука в руке…

Джонатан был наверху, так почему он не спустился, чтобы поговорить с ней?

Так много шума…Так много крови… Джонатан весь в крови.

Кэтлин закрыла глаза и беспокойно заерзала в кровати. Она не слышала, как открылась и закрылась дверь, и не видела медсестру, склонившуюся над ней.

Кэтлин была наверху лестницы, открылась парадная дверь. Кто это? Тень промелькнула в прихожей. Лица не видно…

Где же ее шарф?

— Так много шума… Так много крови, — прошептала она.

— Кэтлин, вы грезите, — послышался тихий голос.

— Пистолет, — пробормотала Кэтлин. — Рори положила его на клумбу. Я видела. Он, наверное, весь в грязи?

— Кэтлин, я вас не слышу. Что вы сказали, дорогая? — спросила медсестра.

— Мы собираемся на ланч в «Киприани», — сказала Кэтлин.