(не)любовь к боссу

- Ну так что? Ты дашь мне проект? - мой голос меня выдал, он хриплый, нежный, ласковый. Могла же я в мыслях поцеловать эту бешено бьющееся венку на его загорелой шее, провести по ней языком. Стоп!

- Что? - он словно вернулся из другого мира.

- Я говорю, дай мне торговый центр, я справлюсь.

- Хорошо. Может у тебя хоть что-то получится сделать. А то заказчики мне весь мозг излюбили, без вазелина.

- Спасибо, босс. Я не подведу.

- Паулина...- опять этот голос из прошлого нежный и заботливый.

- Нет. - выставила руки вперед. - С другими вопросами мы разобрались. Ты не можешь изменить своё родство. - и не будешь играть моими чувствами, я надежно спрятала их в ящик Пандоры и не открою, больше.

- Нет, стоит! Мы не закончили. - он схватил меня усадил на колени. И стал целовать. Такой желанный запрет. Чувствую, как рушатся стены, эмоциональной катарсис, душа очищается от адской накипи.

Нет! Это игра! Он понял, что добыча убегает от хищника, и хочет вернуть свои права на меня. Чтобы я ходила скулила по углам, страдала.

Это его жестокая игра, где он хозяин моего тела, а я на всё готовая дурочка. Отталкиваю, бью по щеке, опять.

- Не смей больше прикасаться ко мне, никогда. - ненависть его глазах сменилась на желание.

- Хорошо, Паулина Андреевна, не буду никогда вас трогать. Но только в этом есть и ваша вина, я мужчина, а вы слишком вульгарно выглядите. И не очень-то вы сопротивлялись. У меня на плече царапина осталась, и ваш стон говорит, что вы не против.

- Что с проектом? Он мой? - не буду поддаваться на провокации.

- Да, я же сказал.

- Всего доброго Ярослав. - разворачиваюсь иду. Чувствую, что его взгляд гуляет по моим ягодицам обтянутой черной тканью будто это не его взгляд, а руки.

Хоть бы не упасть, хоть бы найти в себе силы уйти, не кинутся назад.

Губы дрожат, хочется сделать глоток дурмана под названием: Ярослав.

Хлопнула дверью его кабинета, прижалась к холодной стене.

Я игрушка для него! Это всё игра. "Не поддавайся Паулина! Потом будет еще тяжелее уйти.

- Вам плохо? - обеспокоено спросила Светлана. Попыталась изобразить улыбку на лице.

- Нет, всё хорошо, просто я недавно вышла с больничного, и не до конца выздоровела.

- Вы знаете, - говорит Светлана, - у меня есть отличный бодрящий тибетский чай. Он в миг вернёт вам силу и энергию.

- Спасибо. Было бы здорово.

Двадцать третья

Ярослав

Я был с ней милым, ухаживал, заботился, Но она требует невозможного! Я не могу отказаться от отца, я сомневаюсь, что он причастен к банкротству семьи Паулины, и к тем преступлениям в которых она его обвиняет.

Она растоптал мои чувства, вышвырнула меня, как щенка. Я ей сказал, что думаю и всё! А она взбесилась.

Без неё меня ломает, как гребанного наркомана. Черт, как же больно, хочется выть крушить. Глупая наглая девчонка прокралась в мою душу и выкручивает всё внутри, как на центрифуге. Тонкими пальчиками навеки заклемила, расплавила моё тело. Я теперь не представляю никого рядом с собой.

Она далеко, я не знаю с кем она, что она делает. Может в эту самую секунду ей плохо и некому обнять, согреть успокоить. Твою мать! Как выдержать эту пытку и не прогнуться? Я мужик, и не должен подчиняться этой ведьме.

А вдруг о ней есть кому позаботиться? Вдруг сейчас её кто-то успокаивает, в эту самую минуту.

В который раз зарычал и швырнул телефон об стену. Такими темпами я разорюсь на одних телефонах.

Увидел её в конференц-зале, сдавило грудь, внутри всё скулит и требуют прижать её, утащить. Моя!

Под глазами Паулины образовались мешки от недосыпа. Она смотрит на меня просит взглядом уступить ей. Хочу… Но нет. Кто я после этого буду? Буду чувствовать себя тряпкой.

Ненавижу! Ненавижу! Змея проползла мне под кожу, управляет моими желаниями.

Я не могу предать отца, как бы меня не тянуло к Паулине. Это болезнь! Нельзя быть настолько привязанным к человеку. Она вертит мной, как хочет.

Да пошла ты, Паулина! Улыбнулся, я переживу, а ты? Найдёшь, лучше меня? Пусть живёт, как хочет, только подальше. Я не буду ей препятствовать.

Расслабился, погрузился с головой в работу, я практически выкинул её из головы и тут она пришла сама.

С гордо поднятой головой, её глаза словно говорили: "Я не твоя!" Чёрт, как меня это бесит. Так хочется доказать ей обратное.

Тут она наклоняется, в нос, как яд проникакает лёгкий, бодрящий аромат, как освежающий ветер, мученику ада. Я не неделю провёл в этой муке, а вечность вцепилась в подлокотники кресла, мысленно приказывая себя держаться, не поддаваться на провокацию.

Гордая, независимая, она будила во мне дикого зверя, рычавшего: она моя, не пущу!

Не сдержался. Это было выше моих сил. Пил её, как нектар, сладкий, дурманящий. А потом она дала мне пощечину. Опять!

- Не смей больше прикасаться ко мне, никогда! - стерва, манипуляторша! Спровоцировала, поманила и сбежала.

Тихая скромная девочка? Ха-ха-ха! Валькирия, а не женщины.