(Не) настоящий наследник

Пакуя сумки для переезда, я постоянно думала о том, что вот, наконец, я смогу. Смогу навестить сыночка. На кладбище. Ведь его похоронили. У него есть могилка, куда я смогу иногда приходить и плакать.

А теперь… теперь опять все упирается в Ильдара. Нет. Я не готова с ним встретиться. Да и навряд ли он что-то скажет мне. В моих интересах и в интересах Тамерлана избегать общения с ним.

Это хорошо, что Георгий тоже настроен к нему негативно, как я поняла.

Но что же с могилкой? Возможно, все же Ольга Сергеевна знает. Это же был ее внук. Она не может не знать. Я должна как-то выяснить это.

– Екатерина, все в порядке? – Георгий тоже выходит на улицу. – Если вам плохо, то можете домой поехать. Я сам как-нибудь.

– Я останусь, – беру себя в руки и делаю шаг внутрь. – Вспомнилось просто. Про Тамерлана, – сдерживаю слезы из последних сил.

– Не волнуйтесь. Что случилось, уже не исправить, – Георгий берет мою руку в свои ладони и ведет за собой. – Мне кажется, вам нужен отдых. Вы очень нервничаете, Катя. Можно я буду называть вас Катя? Вы не возражаете?

Я ничего не отвечаю.

– Надо подумать над небольшим отпуском для вас, – продолжает Георгий. – Мы могли бы вместе куда-нибудь поехать. И Матвея взять. Что думаете, Катя?

Тут его кто-то отвлекает.

– Мне пора, – говорит он мне. – Давайте после выставки все обсудим. Вам точно нужен отдых. Подождите меня в зале. Думаю, выступление не займет много времени. Можете пока присесть. Вот тут.

И он помогает мне сесть. Уходит, оставляя меня, наконец, одну.

Я сижу, не вслушиваясь в звуки вокруг. Сижу, опустив голову и устремив взгляд в пол. Мои мысли все еще далеко отсюда. Я никак не могу успокоиться. Нервно перебираю салфетку в руках.

Нельзя плакать, Катя. Не здесь. Дома у тебя есть подушка. Подушка, в которую ты каждую ночь плачешь и кричишь имя сына.

Сердце больно колет в груди. Я зажмуриваюсь. Но тут же чувствую словно ожог. На шее. Сбоку. Потом на затылке. Кто-то прожигает меня взглядом. Ощущаю его, даже не видя. И боюсь обернуться.

Кто это может быть?

Выпрямляюсь и смотрю вперед. Но этот кто-то продолжает испепелять меня взглядом. Еще чуть-чуть и я сгорю.

Несмело, медленно поворачиваю голову. Взглядом блуждаю по незнакомым лицам. Не то. Все не то. Не они. Почему я знаю, кто это? Откуда? Я словно чувствую это. Но ведь этого не может быть. Не может.

И тут я встречаюсь с тем самым взглядом черных глаз, от которого я теряла контроль. От которого воля подчинялась его обладателю.

Нет! Это же неправда! Это не может быть правдой.

Я не дышу. Сглатываю, но не дышу. Потому что все внутри замирает. И лишь сердце набатом стучит в грудь. Просится на волю. Ему тесно в груди.

– Амир, – шепчу я онемевшими губами. Шепчу безмолвно. Никто не слышит произнесенного мной. И я сама себя не слышу.

Шепчу и взгляд отвести не могу.

Амир.

Это он.

Он.

Что-то внутри меня оживает. Ждет продолжения. Но лед в его глазах заглушает это чувство.

Он смотрит на меня так, как смотрел в самом начале нашего знакомства. Холодно. Отстраненно. С ненавистью и пренебрежением.

Или мне только кажется?

Пытаюсь прочитать его взгляд. И замечаю, как губы Амира превращаются в тонкую полоску. Сжимаются. И глаза сужаются. Но не перестают смотреть на меня.

Еще мгновение и я не выдерживаю. Первой отвожу взгляд. Сглатываю, облизываю губы. А в горле сухой ком.

Резко встаю и выхожу из зала. Бегу в туалет. Не оглядываясь. Боясь опять встретиться взглядом с кошмаром из прошлой жизни.

Надо уйти. Да, незаметно как-то уйти.

Амир.

Я не готова с ним встретиться. Не готова. Что я ему скажу? Что он скажет мне? Почему он так смотрел на меня? Вопросы кружат голову.

Упираюсь руками в раковину и смотрю в зеркало. Это я? Вид запуганной лани. Загнанной в угол. Мочу руку в холодной воде и провожу по лицу, не задевая макияж.

Надо выйти. Выйти, чтобы сбежать.

Но как? Почему Амир здесь? Георгий говорил, что он еще в тюрьме. Ничего не понимаю.

На телефон приходит сообщение от Георгия. Он спрашивает, где я. Наверное, доклад уже закончен. Быстро отвечаю, что буду ждать его на выходе.

Еще раз смотрю на себя в зеркало и несмело иду к двери. Руки трясутся. Меня всю трясет.

Возвращение домой принесло столько потрясений. Но ведь это закономерно.

Надо взять себя в руки. Я справлюсь. Ради сына. Справлюсь. Сына… сына Амира…

Сказать ему?

Но тогда он заберет у меня Тамерлана. Заберет.

А я? Я не хочу отдавать самое дорогое. Он мой. Только мой.

Осторожно открываю дверь и выглядываю. В коридоре пусто.

А, может, мне показалось? Может, это не Амир?

Тешу себя напрасной надеждой. Умом понимаю, что вру сама себе.

Амир это. Он. Лицо стало жестче. Взгляд острее. Но это он.

Быстро иду на выход. Чуть ли не бегу. Замечаю Георгия и подхожу к нему.

– Вам опять плохо? – спрашивает он заботливо, взяв меня за руку. – Может, все же стоит врачу показаться? У меня есть знакомый врач. Если вы хотите, Екатерина…

– Нет-нет. Все в порядке. Не волнуйтесь. Вы уже закончили? Мы можем идти?

– Да, но я думал, мы еще останемся… я хотел бы пригласить вас на ужин после выставки.

– Мне надо к Матвею. Простите, но я не могу.