Не обещаю, что будет красиво...

Мои чувства к Игорю никуда не ушли. И если я днем могла отвлечь себя приготовлением к родам и работой, то вечерами я выла, подходила к окну и беззвучно выла, глядя вдаль. Мне не хватало его безмерно. Он снился мне в моих снах, и казалось, что он касается меня, настолько явными были они. По мере того, как в животе рос малыш, росла моя боль, что его нет рядом. Что он не узнает, как это – первые шевеления, УЗИ, страх потери, когда на нервной почве я оказалась в больнице на сохранении. Я тосковала по нему и ненавидела. Любила и проклинала. Но чем ближе была дата родов, тем больше было волнение. Я так боялась, что ребенок будет похож на него. И тогда я точно не смогу его забыть.

Мои опасения воплотились в жизнь. Я родила дочь. Она чудесная малышка. Но ее отца мне уже забыть не суждено. Если кто-нибудь из общих знакомых увидел бы ее, то тест ДНК не потребовался. Строго и цепко из под длинной, черной челки на меня смотрели глаза любимого, Характер тоже был не мой. Требовательная и строгая девочка навсегда отпечатала образ своего отца в моем сердце.  

Я растворилась в заботах о ребенке и в работе для нашего пропитания. И тут, мне пришла квитанция с налогом. Но в бумагах значилась не только квартира моих родителей, но и та, в которой мы жили с Игорем. Забытые переживания всколыхнулись. Он уехал и оставил мне квартиру? Откупился? Первым порывом было продать, но страх, что тогда меня могут найти, остановил. А потом пришла безумная тоска, которая спряталась в глубинах моей души после рождения Алисы, но теперь опять вылезла и начала душить. Договорилась с Лией, что она посидит с дочкой, а сама поехала в Москву, но подруге не сказала зачем.

В городе зашла в МФЦ и уточнила, нет ли ошибки, когда женщина в окне все подтвердила, оплатила налог и, отказавшись от переоформления на новую фамилию, вышла на улицу. Было так плохо, чувства, что казались выгоревшими и похороненными воскресли и мучали вновь. Я шла по городу и рыдала, на меня оборачивались люди, но меня это не волновало. Проверила в сумке ключи от квартиры родителей и Игоря и отправилась их навещать. Первым делом заехала в свою квартиру. Открыла знакомую дверь и решительно зашла. Очередной шок поразил меня с порога. Квартира была изменена до неузнаваемости. Новый, добротный, дорогой ремонт никак не вязался с моими воспоминаниями о последнем посещении этого места. Сердце колотилось, горло пересохло. Квартира моего детства теперь не была разрушена, но определиться рада ли я или в тоске не могла. Пройдясь и оценив вкус и щедрость  благодетеля, вышла вон, закрыв дверь без сожаления. Я бежала по ступеням, сердце щемило и безумно хотелось домой, только не в дальнее Подмосковье, где Лия присматривала сейчас за Алисой. А туда, где я горела в руках Игоря, туда, где Алиса была зачата, где я любила. Рыдая и всхлипывая, вернулась в такси и, назвав новый адрес, дала волю чувствам и слезам. Водитель меня не успокаивал и не донимал вопросами, просто вез туда, где мое сердце в очередной раз оборвется. Но не идти туда я не могла, не хотела.

Такси остановилось в знакомом дворе. Дорогие машины, респектабельный подъезд. Что-то неуловимо изменилось, но что именно я не знала, да и не пыталась разобраться. Отпустив водителя, направилась в квартиру. По дороге боясь, что ключ не подойдет, или меня встретит та женщина с фотографий и видео, что я первое время пересматривала как мазохистка, а потом строго настрого запретила себе смотреть и даже упоминать фамилию. Я не искала больше видео и информации в сети, не интересовалась Роктовыми, чтобы немного улеглась боль, что съедала изнутри. И вот теперь опять сердце стучало и болело. Каждый этаж на табло лифта был как рубеж. И вот, заветная дверь. Та самая, что я закрыла почти год назад, спасая наш плод любви. Руки тряслись. Слезы сами лились из глаз. Я и представить себе не могла, что будет так остро и свежо, все-таки год, это не мало. Но видимо сердцу не прикажешь.