Не оборачивайся

Коди наклонился и накрыл его пальцы ладонью. Питер смутился, как случалось всегда, когда Коди выражал свою привязанность, однако руки не отнял.

— Все в порядке.

— Нет, все плохо, — покачал головой Коди. — Поэтому я кое-что тебе предлагаю. Я хочу, чтобы мы регулярно встречались, были в курсе последних новостей. Ты согласен?

— Да, пожалуй.

— Все наладится, Питер.

— Откуда ты знаешь? — резко спросил он.

Коди не стал отводить глаз и спокойно смотрел на Питера.

— Просто знаю. Джереми больше нет, и я ужасно по нему скучаю. Но мы с тобой остаемся братьями. И это не меняется.

Сначала Питер решил, что Коди вовсе не собирается продолжать общение, просто пригласил поесть гамбургеров. Однако тот не отставал, звал Питера поиграть в баскетбол в воскресенье или пойти в кино в понедельник. Коди был всегда ужасно занят, однако приложил немало усилий, чтобы находить время для встреч с Питером.

Вероятно, общение с Коди помогло ему вернуться к нормальной жизни — Питер понял это только теперь. Родители были не в курсе его дел, они никогда не спрашивали, куда он идет и что делает. Они так и не узнали, что он продолжал встречаться с Коди. Несмотря на то, что тот был лучшим другом Джереми, они совершенно о нем забыли. Иногда казалось, что они совершенно забыли и о Питере! Без Коди он мог бы просто исчезнуть, раствориться в воздухе.

Медленно, но верно Питер возвращался к нормальной жизни. Его оценки улучшились. Он начал ходить на свидания, посещать вечеринки. Когда Питер перешел в десятый класс, он снова стал собой. А потом встретил Аманду.

Когда Питер доел суп и отнес тарелку на кухню, он попытался понять, что его тревожит. Коди пришел на помощь, как делал это всегда, не задавая лишних вопросов, и сразу поверил в их безумные истории. И, хотя едва держался на ногах от усталости, не лег спать, а пытается разобраться в содержании файлов.

Питеру хотелось его за это ударить.

Он задержался в дверях, наблюдая за ними. Волосы Ноа спадали до самых плеч, черные как смоль — такой цвет просто не мог быть естественным. Она слегка наклонила голову вперед, глядя на экран, и черный полог волос скрывал лицо.

На Питера произвело огромное впечатление то, как хладнокровно она рассказывала о событиях последних дней. Господи, если бы он проснулся голым на операционном столе, то сразу бы слетел с катушек! Однако Ноа сохранила спокойствие и сумела оттуда выбраться. И всякий раз, когда эти типы пытались ее поймать, она от них ускользала. А он не сумел сбежать от Мейсона в библиотеке… Когда Питер слушал историю Ноа, он чувствовал себя жалким.

Интересно, какой была жизнь Ноа до того, как она пришла в себя два дня назад? Она ничего не рассказала, лишь упомянула, что росла в приемных семьях.

Но одно не вызывало у него сомнений: Ноа не выглядела так, будто у нее ЧУИМ. Питер видел вполне достаточно, чтобы это понимать. Джереми умер в палате, отведенной для пациентов с ЧУИМ. По мере того, как болезнь принимала размеры эпидемии, врачи так и не сумели понять, как она распространяется, и решили держать заболевших детей в отдельном крыле.

У большинства болезнь не развивалась так стремительно, как у Джереми. Они сохраняли подвижность, шаркали по палате по кругу или просто прохаживались, опираясь на ходунки, к которым крепились капельницы. Они отчаянно бомбардировали врачей вопросами, когда приходили в себя, и старались выглядеть храбрыми, когда рыдали их горюющие родственники.

Для них все обстояло даже хуже, чем для Джереми, — они понимали, что происходит. И очень часто, когда приближалось к концу время визитов, тихо плакали. Начинали те, кто еще сохранил разум, потом к ним присоединялись остальные, лишившиеся способности воспринимать окружающий мир, объединяясь в жуткий обвиняющий хор.

Питер каменел и молча слушал их плач. Открывались и закрывались двери, появлялись медсестры, больным делали успокаивающие уколы. Медленно, один за другим, смолкали их голоса…

Он отбросил воспоминания прочь. Все дело в том, что Ноа не выглядела больной. Никто, заболевший ЧУИМ, не мог так есть, как она. Как правило, они вообще ничего не ели.

— Что-нибудь нашли? — наконец спросил Питер.

Оба удивленно подняли головы, словно забыли о его существовании.

— На самом деле, многое, — с улыбкой ответил Коди, заморгал и потер глаза. — Послушай, сколько сейчас времени?

— Почти девять, — ответила Ноа, не отрываясь от монитора.

Коди застонал.

— Черт подери! Завтра в пять утра я должен выйти на работу. У тебя еще остался суп, Педро?

— Я могу сделать, хочешь? — спросил Питер.

Ноа слегка покраснела и покачала головой, и ему стало не по себе — ведь он невольно напомнил ей о том, как она ела в кафе.

— Ладно.

— Я кое-что запишу, пока ты готовишь суп, — сказал Коди. — Мне кажется, я начинаю понимать, что они пытаются сделать.

Через пять минут они снова сидели в гостиной. Коди разложил бумаги на несколько стопок. Принтер, наконец, смолк. Ноа устроилась на полу, на подушке, и Питер смог занять диван. Он скрестил руки на груди, глядя, как Коди дует на ложку, чтобы остудить суп.

— Ты что-то сюда добавил?

— Немного приправы, — ответил Питер.