(не) Обручённые (СИ)

Он остался полностью одетым. Наверное, чтобы не сорваться и не взять во сне то, что моё тело так доверчиво предлагало. Но сам утолил все его невысказанные желания.

Я тихо выдохнула. Подняла руку и осторожно коснулась кончиками пальцев его щеки.

Значит, вот он, мой сон. Во плоти. Снова моя магия выкинула шутку и переместила меня сама туда, куда тянулось сердце. Прямиком в постель к моему мужчине.

А он не разбудил.

Вот же… Убить мало.

Чёрные глаза любуются моим лицом. Мои щёки горят, с приоткрытых губ всё ещё срывается неровное дыхание — как отголоски того, что я испытала.

— Ну давай, Мэг! Выноси мне свой смертный приговор. Что, теперь точно уйдёшь насовсем? — спрашивает для проформы, а в чёрных глазах мерцают лукавые огни.

Знает, зараза, что нет.

— Спать хочу, — бормочу с показным недовольством и утыкаюсь ему в грудь лицом. На самом деле мне хочется зацеловать его с головы до ног, вот только ужасно лень. Ни рукой ни ногой не могу пошевелить. Мучившая меня тяжесть в теле сменилась расплавленной негой. Хоть мурлыкай. Устраиваюсь поудобнее в его руках, прижимаюсь всем телом. И пусть только попробует, идиот, снова грабли свои распускать!

Придётся же в таком случае забывать и об оставшихся принципах тоже.

Бастиан целует меня в макушку. С довольным ворчанием прижимает к себе ещё ближе, хотя казалось, что ближе уже невозможно. Накрывает нас двоих одним своим тощим шерстяным одеялом. Знал бы братишка, что под ним придётся страдать моему нежному телу, может, и раскошелился бы на одеялко получше.

Боги, хорошо-то как!

— Смотри, утром снова стражу не проспи, — пыхтит мне в волосы, отплевывая попавший в рот локон. Щекотно. Оказывается, он и таким бывает, мой Бастиан — уютным…

— Сам не проспи! — возражаю по привычке, а сама уже уплываю обратно в глубокий спокойный сон.

И правда! Я не помню, когда за всю свою жизнь спала настолько великолепно — как в этой убогой сырой камере на прохудившемся соломенном матрасе.

Глава 12. Мэг

Тихо-тихо на кошачьих лапах подкрадывается коварный рассвет. Я просыпаюсь незадолго до. Мой внутренний будильник ощущает его через гигантскую толщу холодного камня, что отделяет нас от солнца. Но я знаю, что где-то там уже розовеет краешек неба. Скоро зазвучат тяжёлые шаги вдоль по коридору за тяжёлой чёрной дверью. Потом зазвенят ключи в замке.

Я впервые настолько отчётливо представила, как будет проходить день Бастиана. Как у зверя в зверинце — в клетке на обозрении у скучающего стражника.

А он всё спит, мой Бастиан.

Раньше проснулся бы первый. Его сон всегда был намного более чутким, чем мой. Здесь, в темноте и беспросветности одинаковых дней как будто все его чувства привыкли улавливать мельчайшие нюансы изменений в окружающем пространстве. Ловить такие ноты и шорохи, которые неподвластны нормальному человеческому уху.

А вот сегодня он глубоко и мирно спит.

Свеча догорела ночью. Нас окружает непроницаемая чернильная тьма.

Спокойный звук его дыхания. Мерные колебания грудной клетки, к которой я прижимаюсь щекой. Спала у него на плече. На обнажённой коже моего бедра под ночной сорочкой увесисто и расслабленно покоится мужская ладонь. Но стоит мне шевельнуться — пальцы сжимаются на нежной коже, неосознанно пытаются никуда не пускать. Я замираю, и его пальцы расслабляются снова. Пускай спит.

Мне так хочется верить, что минувшая ночь подарила ему хоть немного покоя.

Что моё доверие вернуло мир его душе, и он наконец-то, пусть на чуть-чуть, поверил, что я — с ним. Теперь и правда навсегда. Знаю точно, полностью в это он не поверит никогда, даже если поклянусь.

Совсем скоро чужие шаги ворвутся в его сон.

Мне пора уже уходить, но я малодушно тяну время.

Кажется преступным оставлять его здесь одного. Сегодня мне это физически больно.

— Бас… — целую нежно, куда дотягиваюсь. Шершавый подбородок. Щёку. Ресницы. Ему щекотно, он недовольно ворчит.

— М-м-м…

— Ну Бас!.. Мне надо тебе кое-что сказать. Это важно. Послушай!

Сонное дыхание останавливается. Длинный выдох. А потом…

Резкий бросок.

Меня всей тяжестью придавливают к койке. Так, что несчастный топчан, не рассчитанный на такие нагрузки, реагирует жалобным скрипом. Мамочки… я чувствую всем телом голодную мужскую страсть. Мы запутались в тонком шерстяном одеяле так, что я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

А потом меня в кромешной тьме находят жадные губы. И руки начинают бесцеремонно устанавливать свою власть над каждым дюймом моей кожи, куда только могут дотянуться — хаотично, лихорадочно, как будто он боится потерять даже единственный миг драгоценного времени до того, как я снова уйду.

— Бастиан… я хочу сказать тебе… кое-что на самом деле важное! — почти простонала я, когда удалось наконец-то набрать хоть немного воздуху в грудь. Он не остановился и вряд ли даже слышал, что я говорю. Но мне хотелось это сказать.

— Я наконец-то решилась. Я сегодня пойду к брату и попрошу его.

Замираю, подставляя шею губам… жду очередного поцелуя, до мурашек острого и жгучего… но его не последовало.

Бастиан отстранился.

Исчезло ощущение тяжести на теле.