Не ошибись с выбором

— Понятия не имеешь? — Вновь странный едкий хохот, — да неужели? То есть ты хочешь сказать, что даже не догадываешься? То есть, по-твоему, это нормально — прилететь на родину с одним мужиком, с которым ночевала в одном доме, а переспать с другим, который просто оказался богаче? Ты раньше не знала о его должности, поэтому и не торопила события, так?

— Ты просто хочешь найти причину, чтобы меня унизить. Ищешь повод, чтобы оскорбить, чтобы объяснить себе, почему выбрали не тебя. Я понятия не имею, кем работает Виктор. Но я вижу, как он относится ко мне и к моей дочке. Это намного важнее.

— К дочке он относится? Ты совсем дура? Да наплевать ему на твою Аню! Ни один нормальный мужик не полюбит, как ты об этом мечтаешь, чужого ребенка! В отличие от него я об этом говорю открыто и не скрываю своего отношения, я не обманываю тебя! Хватит жить в иллюзиях. Надеяться на сказки и принца на белом коне! Не прискачет, Маша!

— Что ты можешь знать о любви к ребенку, когда твой родной сын понятия не имеет, что такое родительская любовь? — Преображенский бил по самому больному, и на это он не имел права. Хотелось орать, но я не могла себе позволить так себя вести. Необходимо просто пережить этот момент, держать себя в руках и не упасть лицом в грязь. — Не суди других по себе. Я видела твое отношение к Игорю и сказала все, что думаю по этому поводу. Если Виктор меня обманывает — значит, я наступаю на те же грабли. Я не выхожу за него замуж, я понятия не имею, что будет дальше, но одно я знаю точно. Сейчас я хочу быть рядом именно с этим человеком.

— Рядом с ним? — Человек менялся на глазах, становился злым, в какой-то степени безумным. — Рядом с НИМ? Знаешь что, Смирнова. Вся твоя напускная возвышенность уже вот тут у меня! — Александр показал рукой на горло, лицо при этом исказилось гримасой презрения и ярости. — Строишь из себя недотрогу, которую обидели, одну с ребенком оставили! Ты сама во всем виновата, мужик просто так не изменяет, тем более не сбегает на все четыре стороны, когда его жена беременна! Так что засунь куда подальше свою…

Звук удара эхом разлетелся по залу, после этого наступила гробовая тишина, нарушенная лишь одной фразой:

— Закрой свой рот. — Каждое слово, что было выплюнуто в мою сторону, вызывало панику и лютую обиду. Больно. До безумия больно. Сердце сжалось, будто бы остановилось… Ком в горле… На глазах наворачиваются слезы, я чувствую, как они обжигают кожу на щеках, как становится трудно дышать — дыхание не ровное, прерывистое… Такое состояние всегда предшествует панике или истерике… — И извинись.

Виктор появился внезапно. Из-за того, что я пыталась побороть панику, я не слышала его шагов, не замечала и не чувствовала постороннего движения… Даже его запах не смог вывести меня из этого отвратительного состояния. Преображенский очнулся, он выпрямился во весь рост, растирая нижнюю челюсть, посмотрел на нас и ответил:

— Прошу прощение, Мария Олеговна. И удачи вам…

Он молча развернулся и зашел в свой кабинет, хлопнув при этом дверью. Что происходило там, внутри, я могла лишь догадываться. Судя по звукам, Александр устроил самый настоящий погром, который резко сменился тишиной.

— Не слушай его, Маш, — меня всю трясло от внезапного холода, остановиться было просто невозможно. Виктор накинул мне на плечи свой пиджак, он что-то говорил, пытался объяснить, но я его не слышала. Затем он просто повел меня за собой. Мы молча вышли из здания, сели в машину и только после того, как услышала рев двигателя, я осознала, что уже давно нахожусь не в офисе.

— Маша, — голос Виктора мягкий, обеспокоенный, — не принимай все настолько близко, прошу тебя. Он на эмоциях всегда говорит много плохого. У нас не простая ситуация, но мы справимся, я тебе обещаю. Маша, я рядом, я с тобой. Поверь мне, я никому не позволю тебя обижать.

— Он меня теперь уволит, — вздохнула я с грустью, — но это закономерно…

— Не уволит. Он не твой начальник, вообще-то.

— В смысле? — Я совершенно запуталась, но не мудрено. — Он же меня на работу тогда принимал, мы все бумаги подписали. Он же здесь самый главный…

— Не волнуйся по этому поводу. Тебя не уволят. Это что, все, о чем ты сейчас переживаешь?

— Нет, но это то, о чем я могу сейчас говорить и не бояться, что разрыдаюсь.

Больше он не задавал вопросов, не пытался вывести на разговор, понимая, что мне необходимо все обдумать. Мы тихо ехали по набережной, не имея перед собой конечной цели.

Выбор… Выбор… Я не думаю о том, что поступила не правильно, я чувствую, что у нас с Виктором есть будущее, точнее, я очень хочу, чтобы мои мысли оказались не просто желанием или фантазией, я надеюсь, что это нечто большее.

Я слегка повернула голову в сторону Виктора. Он выглядел серьезным, обеспокоенным. Сосредоточенно смотрел на дорогу, потом внезапно я почувствовала, как его рука аккуратно смахнула слезы с моей щеки. Он даже не отвел взгляда от дороги…

— Не плач, мы справимся. Черный или с молоком?

— Что, прости?

— Кофе будешь черный или с молоком? Нужно заправиться, если хочешь, я куплю тебе чего-нибудь перекусить.