Не оставляй меня

Голос Джоны стал низким, дразнящие нотки исчезли из него.

– Наконец, он сказал, что я могу ее подержать. Он вложил свои руки в мои, все время описывая крылья бабочки как ярко-синие с черной окантовкой. Описывал, как она хлопала ими, словно дышала. Он даже рассказал мне, что ее ноги выглядели как черные волоски на моей коже. Помнишь, Тео?

Я взглянула на крепкого, хорошо сложенного, татуированного мужчину, сидевшего напротив меня и сверлившего взглядом своего брата. И все же я легко могла представить, каким милым маленьким мальчиком он был, описывая эту несуществующую, но драгоценную бабочку.

– Но я был недостаточно осторожен, – сказал Джона, – я слишком сильно разжал руки, и Тео сказал, что бабочка улетела. Он все плакал и плакал.

– Ты, кочергу тебе в зад, закончил? – спросил Тео.

– Язык, – пробормотал Генри.

Насмешка исчезла с лица Джоны.

– Я никогда не извинялся, что отпустил ее, – сказал он, – я попытался дать ему другую – монарха, черно-оранжевую, но это не была синяя бабочка, которую он поймал. И она исчезла навсегда. Прости меня за это, брат.

Тео откинулся на спинку стула.

– Ты серьезно?

Джона пожал плечами.

– Просто расставляю точки над i.

Братья молча смотрели на друг друга. Молчание, полное любви, несмотря на жесткий тон Тео. Полное этих воспоминаний и тысячи подобных.

– Итак, – Беверли хлопнула в ладоши, – у кого есть хорошие новости? – Она повернулась ко мне. – Я думаю, что у всех есть хорошие новости с прошлой недели, хотя бы немного.

– У Джоны потрясающие новости, – я накрыла его руку своей и сжала ее, – так ведь?

Мать наклонилась к нему:

– Что это, дорогой?

Джона поигрывал вилкой, его взгляд метнулся к Тео, а затем опустился на тарелку.

– Итак, Эме Такамура – куратор галереи… Она говорит, что Дейл Чихули попытается придти на открытие моей инсталляции.

Рука Беверли метнулась к груди.

– Неужели? Милый, это замечательная новость.

– Замечательно, – сказал Генри, – молодец, сынок.

Джона откинулся на спинку стула.

– Ну, подождите, он же не сказал, что придет. Только то, что он попытается.

– И все-таки, он же подумает об этом, – сказал Генри, – это значит, что он обратил внимание на твою работу.

– Наверное, – сказал Джона.

– Это чертовски круто, – сказал Тео, – лучше бы ему явиться. Будет полным идиотом, если не придет.

В кои-то веки его речь не была предостерегающей. Братья обменялись еще одним напряженным взглядом, и я поймала себя на том, что улыбаюсь, словно стала переводчиком их невысказанных разговоров.

– У Тео хорошие новости, – сказал Джона. – Одного из его клиентов собираются сфотографировать для журнала Inked. Его укажут как автора дизайна.

Едва заметная улыбка мелькнула на губах Тео.

– Это замечательно, – сказала Беверли.

– Загрязнение тела, вот что это такое, – сказал Генри.

Джона с силой поставил пустую бутылку на стол.

– Господи, папа.

Я откинулась на спинку стула, борясь с желанием прикрыть татуировки на голых руках.

– Что? – сказал Генри. – Никто не является большим поклонником талантов моих сыновей, чем я. Тео исключительный художник, но у меня в голове не укладывается, как можно всю жизнь рисовать на других людях.

– Потому что это искусство, – ответил Тео. – Это искусство, которое люди носят на себе. И когда я открою свою мастерскую, я буду законным владельцем бизнеса.

– Это большой риск, – ответил Генри.

– Нам обязательно говорить об этом сейчас? – спросил Джона.

Когда Флетчеры сердито посмотрели друг на друга, я подумала, что Генри далеко не так страшен, как мой отец, но его неодобрение Тео оставило тот же неприятный привкус во рту.

– Не каждый парень, который умеет рисовать, может быть татуировщиком, – сказала я в тишине, – это особый навык, способность воспринимать видение человека и превращать его в реальность. И вы абсолютно правы, это риск. Художник должен написать картину на теле идеально с первого раза, потому что второго раза не бывает. Джона может переработать стекло и начать все сначала. У Тео есть только один выстрел. Никакой второй попытки.

Я чувствовала, что все взгляды устремлены на меня, но я смотрела только на Тео, который смотрел так же, как и всегда, словно не мог поверить, что я настоящая.

– Очевидно, я пристрастна, – сказал я, проводя рукой по своей руке, – но я не считаю это загрязнением тела. Это самовыражение. Например, каждая из моих татуировок что-то значит. И процесс нанесения татуировки – это такая же часть всего, как и ее наличие. Из-за доверия художнику и сотрудничества с ним.

Молчание становилось глубоким. Я пожала плечами и сделала глоток фальшивого пива.

– Просто вставляю свои пять копеек.

Генри заерзал на стуле.

– Я полагаю, это еще одно мнение.

Казалось, все разом выдохнули. Рука Джоны нашла мою под столом, и он сжал ее.

Беверли встала, собирая тарелки.

– Кто хочет десерт?

Глава 33. Кейси

Было уже почти одиннадцать, когда мы распрощались. Беверли притянула меня к себе и крепко обняла.

– Я так рада, что познакомилась с тобой. Приходите с Джоной в следующее воскресенье. Каждое воскресенье. Ты можешь?

Я кивнула, тая в ее объятиях.

– Мне бы этого хотелось.