Не оставляй меня (СИ)

Полицейская машина остановилась на территории местной клинической больницы в Тверской области. Молодой мужчина в форме быстро покинул авто, выудив с заднего сидения аккуратную корзину цветов. Перламутровые розы с веточкой сиреневой орхидеи. Поправив лацкан рубашки, парень неуверенно вошёл в здание. Направившись к лифту, поднялся на третий этаж и перешёл в платный корпус к отделению интенсивной терапии. Дорога до палаты изучена им вдоль и поперек за те мучительные, долгие недели, что пострадавшая находилась в ней. Ни ему, ни врачам до сих пор не было известно даже имя потерпевшей. Саша отчаянно пробивал базу, но вышел только на служебное авто клиники на Рижском. Он наведался в ту больницу, но был скован своим рабочим положением по рукам и ногам, никто не давал информацию штатному полицейскому. Архивы были закрыты, записи с камер недоступны. Следствие заморозило дело, на этапе рапорта.

— Но это же просто! — кричал Саша в толстое и непробиваемое лицо следователя, — улики на руках, нужно изъять записи камер в больнице! Я уверен, эта та девушка, что пострадала в аварии недалеко от конного клуба!

Парень негодовал, но подполковник юстиции лишь, ухмыльнувшись глазами, коротко выдал:

— Нет доказательств.

— Так получите! — не унимался юноша.

Короткий рык с приказом покинуть помещение, спровадил Сашу из кабинета. Пока Тая боролось за жизнь, полицейский посетил и конюшню, навскидку надеясь получить там хоть какие-то ответы. Он пытался выяснить, что за мужчина был с девушкой в том авто, но и это ему не удалось. Мир словно сговорился. Всё чем парень оказался полезен, это отдать деньги, отложенные на покупку скутера, в помощь пострадавшей для оказании хорошей медицинской поддержки.

— На кой она тебе сдалась? — спрашивал напарник, видя как Саша вновь собирается под Тверь.

— Семыч, нельзя так, живой человек. Дело не раскрыто, ни имени ни фамилии, ничего. Кто я буду после этого? Что я сделал за свою карьеру?

— Думаешь, быстрее поднимешься? — хмыкнул Семён, отпивая пряный кофе из пластикового стаканчика.

— Да подавись ты! — зло бросил парень, выскакивая из кабинета.

Семён нагнал его в коридоре.

— Да в самом деле! — крутанул за плечо к себе, — Сань, поверь опыту бывшего опера, это всё сложнее, чем кажется, значит пасут твою птичку. Ради всего святого, что есть у тебя, не лезь.

— У меня ничего нет.

Серые, уставшие глаза молодого парня веяли тоской. И только слабый огонёк азарта ещё тлел в этом пепельном взгляде.

— Обращайся, — Семён по-дружески хлопнул по плечу.

Но Саша больше не поднимал эту тему, он настойчиво продолжал навещать Таю и ждать, когда она пойдет на контакт. Расписавшись на посту охраны о своём посещение, парень направился в палату к пострадавшей. Остановился на медицинской стойке, взял необходимые принадлежности, набросил халат и, пройдя, встал перед полуоткрытой, затанированнной изнутри дверью. Мысленно пожелав себе удачи, вошёл. Небольшая одноместная палата наводила на парня тоску, а её пациентка заставляла сжиматься его сердце. Девушка лежала словно оловянный солдатик, вытянувшись струной. Это зрелище каждый раз подбрасывало в сознание посетителя грустные мысли. Тонкое, словно прозрачное тело, было потеряно в обступившей аппаратуре: мониторы, датчики, насосы. Радовало только то, что консоль для регуляции подачи кислорода больше не требовалась. Тая дышала сама, она была в сознании и уже перешла на энтеральное питание смесями.

— Привет, красавица, — подмигнул Саша подходя к медкровати, — сегодня выглядишь ещё лучше, чем вчера.

Приподнял букет так, чтобы Тая могла видеть его. Бирюзовые глаза не выразили никаких эмоций.

— Спрячу на подоконник, а то опять влетит за "чужеродные предметы", — передразнил он голос лечащего врача.

Стульев в палате не было, как не было и официального разрешения на посещение. Удостоверение лейтенанта полиции, подкрепила крепкая взятка.

— Говорят ты плохо ешь, — Саша скрестил руки на груди и встал у ног девушки.

Тая в ответ закрыла глаза.

— Не хочешь кормить себя, подумай о ребенке. Ему сейчас тяжелее всего, — он говорил эту фразу изо дня в день, как только Тая смогла слышать и разбирать источник звука.

Она не верила, что жизнь внутри неё сохранилась, что такое возможно, что, через почти семь месяцев, родится здоровый малыш. Перестала молиться и просить своих ангелов-хранителей. Новый друг раздражал её своей заботой.

— Ты же можешь говорить, почему не отвечаешь мне, врачам, — Саша знал это лишь наверняка, — кто с тобой был? Где он?

Тая помнила всё, аварию, больницу, как её увезли и свой побег. Но что хотел от неё человек в форме? Посадить её, Игната, зачем он приходил к ней, зачем пытался утешить и задавал одни и те же вопросы.

— Как тебя зовут? Ты помнишь?

В ответ молчание и закрытые глаза.

— Ладно, не хочешь, не говори, — Саша мельком взглянул на показания монитора, — скоро тебя переведут в обычную палату и я буду приезжать чаще. Посещение реанимации мне уже не по карману, — натянуто улыбнулся.

Тая не сразу поняла, что значат эти слова. Открыла глаза. Саша словно предугадал её вопрос: