Не оставляйте нас

— Право же, не стоит... — Виктор топтался возле дверного проема. — У меня минутное дело. Я вообще удивлен, что вы меня пригласили в личную квартиру…

— Признаюсь вам честно: мне чудовищно скучно, — Саймон доверительно улыбнулся. — Застрял в учебном центре с этой группой, корповы карантинные правила... Представляете, выход в Сеть здесь ограничен даже для меня! Так вот мы радеем о безопасности. Поговорить не с кем, всей компании — безмозглые корп-лейтенанты да биоматериал. А вы круглосуточно пропадаете в своей лаборатории и даже не думаете меня навестить. Вот я и воспользовался предлогом затащить вас к себе, не обессудьте.

Виктор пожал плечами и опустился в кресло, обитое натуральной кожей. Саймон, напротив, поднялся, подошел к бару из – о Маркс! – настоящего дерева и принялся смешивать жидкости из стеклянных бутылочек — вручную, игнорируя внушительный арсенал кулинарной автоматики.

— Прошу вас, угощайтесь. Шотландский односолодовый виски с натуральной колой.

— Это алкоголь? — Виктор нахмурился. — Но как же правила подготовки к полету?

— Правила существуют, чтобы их нарушать! — Саймон по-мальчишечьи улыбнулся и отбросил со лба прядь светлых волос. — Однако давайте быстренько разделаемся с формальностями. Что за дело привело вас ко мне?

— Отдел информационной безопасности уже месяц не может закончить проверку моих программ, — Виктор осторожно пригубил терпкий сладкий напиток. — А ведь это почтенные университетские приложения с более чем вековой историей. Они используются и на Земле, и на Марсе. Без них я не могу анализировать данные. Что, ради Че, в них можно проверять столько времени?

— Да ничего они и не проверяют… Просто имитируют бурную деятельность, — Саймон развернул голоэкран со своей оболочки. — Так, вижу ваше заявление… Маркс, какая драматическая переписка! Удивительно, насколько же некоторые вещи постоянны – бюрократия, наверно, погибнет разве что вместе с человечеством, и то не факт. Сейчас проставлю резолюцию… готово. Через четверть часа инфобез загрузит на ваш браслет все, что нужно. Приношу свои извинения. Видите ли, в инфобезе, как и в других корпоративных структурах, работает в основном криворукий биомусор.

— Однако! — рука Виктора дрогнула, лед в бокале с коктейлем тоненько звякнул. — Не слишком ли резко вы о служащих собственной корпорации отзываетесь?

— О, не бойтесь, это не проверка лояльности, право же… Не вижу смысла скрывать от вас подлинное положение дел. Такое, знаете ли, неизбежно, если поколениями принимать на работу только родственников тех, у кого уже есть работа. Корпорации вырубили социальные лифты, а теперь сами же тонут в некомпетентности служащих… Меры безопасности усиливаются с каждым днем, а число терактов только растет.

— Как-то я... не ожидал услышать подобное от корп-майора!

— Да я на всякое насмотрелся, — Саймон пожал плечами. — Знаете, что половина детей и наследников корп-генералов либо гниет заживо в вирт-капсулах последней модели, либо сидит на синте, как самый пропащий балласт? И вся королевская конница, и вся королевская рать ничего с этим поделать не могут. Золотые детки, у которых по праву рождения было все… и кто из них ухитрится не убить себя до конца, тот и станет решать судьбы человечества. Как вам такое, Виктор?

Ученый глянул на Саймона с любопытством. В официальной биографии корп-майора значилось, что он родился в контейнерном квартале и всего добился сам. Как правило, что-то в таком роде происходило с нелицензионными детьми корп-офицеров. Но вдруг тут дело в другом? Через какой ад пришлось пройти пареньку из контейнера, чтобы дослужиться до корп-майора?

— И ведь так было не всегда, — продолжал вещать Саймон. — Еще недавно среди корп-офицеров хватало тех, кто понимал, что долгосрочные инвестиции в экономику необходимы. Что бесконечное сокращение рабочих мест приведет к падению сбыта и в конечном итоге прибыли самих же корпораций. Но монополизм привел к тому, что все корпоративные системы деградируют с каждым поколением. Знаете, Австралийский эвкалипт пропитывает землю вокруг себя эфирными маслами, превращая ее в легко воспламеняющийся ковер, чтобы избавиться от конкурирующей растительности. Так и...

Дверные створки разъехались, и вошла девушка в джинсах и рубашке участницы материнской программы. Увидев Виктора, она замерла на полушаге — стройная, грациозная, сильная, похожая на смертоносную боевую машину.

— Прости, не знала, что у тебя гость… Здравствуйте.

— Ничего, радость моя, здесь, право же, все свои… — Саймон поднялся, подошел к девушке, обнял ее, поцеловал в губы.

Виктор поспешно отвел глаза. Он слышал, что Саймон взял одну из участниц материнской программы в наложницы, но не ожидал, что это станут так спокойно ему демонстрировать. И все же успел заметить, что девушка отнюдь не выглядит так, будто она здесь не по своей воле. Напротив, она льнула к Саймону всем телом, и выразительные черты ее превосходно вылепленного лица смягчались, когда она смотрела на него.