Не оставляющий следов: Обретение

– Это обвал! – испуганно кричал Мудрейший Баа, дергая за рукав Учителя Доо. – Быстро к костру, там безопасно. Твой щенок…

– Молчать! – прикрикнул наставник. – Стой тихо, а то врежу, как прежде.

Я не мог отвести глаз от каменного демона, чешуйка за чешуйкой сбрасывавшего шкуру. Отпали ослиные уши, рог с носа, когти и шипы, лысый хвост… камень словно усмирял порыв ярости, выпуская из глубины поток белого света. Вспышка затопила долину, полоснула по глазам как ножом. Долго стоял, зажмурившись, но повторения не следовало. Разлепил склееные слезами ресницы, проморгался. С наслаждением вгляделся в черноту ночного неба над головой, угадывая в путанице звезд знакомые глазу созвездия. Что с Камнем? С опаской кинул взгляд на скалу – и задохнулся от восторга. Стены ниши омывали волны неяркого света, исходящего от воплощенного в камне широкоплечего мужчины, сидящего на валуне. Одной рукой, облокотившейся на мощное колено, подпер подбородок, а другую расслабленно свесил вниз, к напряженным мускулам икр, готовых мгновенно подбросить на ноги сильное тело. Грубые черты лица выражали сожаление о людских страстях и печалях, а в морщинах высокого лба свой оттиск навечно оставила печать размышлений о мире и месте в нем.

– Не Кадавр, а Мыслитель, – пробормотал тихо, проходя мимо остолбеневших попутчиков. Но они услышали.

Между прочим, есть очень хотелось.

Мудрейший Баа незаметно покинул нас, не вернулся к костровищу, в котором остывающие угли уже подернулись сизым налетом. Учитель Доо подошел чуть позже, навьюченный хворостом:

– Очень кстати осыпалось со скал, – раздул огонь и вынул из мешка с припасами завернутые в лепешку вяленое мясо и мелкие дикие помидоры.

Сию валялся на заплечных мешках, приоткрыв один глаз. Манипуляции с едой всегда вызывали жгучий интерес… особенно, когда с ним делились вкусными кусочками.

– Что такое Круг Отшельников, наставник? – спросил, старательно прожевав. – Он настолько силен, что его боятся в империи?

– Никто не знает, силен или слаб Круг, – усмехнулся тот, водружая помидорку на многослойный бутерброд из лепешек и мяса. – А больше всего люди боятся неизвестного. Но вообще-то в него входят Учителя, воспитавшие себе в этом мире замену. Они обретают свободу от ограничений пространства и времени, могут легко перемещаться в иные миры и эпохи. Впрочем, им, вечным, это быстро надоедает. Оседают в каком-нибудь уютном местечке, потакая своим желаниям и интересам. Потому и зовутся «отшельники», что мировые проблемы их не волнуют. Войны, мор, перевороты, несчастная любовь – в сущности, это ерунда, не стоящая внимания. Единственная обязанность, которую должны исполнять – ликвидация неравновесия во вселенной. Устранять угрозу существования миров. Но такие события случаются нечасто.

– Расскажи мне про своих учеников, – слова Мудрейшего Баа заронили яд сомнения в душу. – Что с ними было не так?

– Все было так, мой друг, все было так. Их было трое. Видишь? – он стянул с головы яркий платок, который купил в какой-то местной деревне, и указал на три широкие белые пряди, контрастирующие с чернотой волос. – Мои ученики всегда со мной: Текудер, Сюин Юшен, Дамил ад-Дарьял.

– Вот как? – плеснул чаю из котелка. – Мне известны Текудер и Сюин Юшен Терас. Он – легендарный воин, сразивший жесткого демона и спасший от разрушения Шусин, она – целительница, прославленная в веках. Школа врачей, названная ее именем, считается лучшей в империи… но ведь они давно умерли!

– Да, ученик, их все знают. Именно поэтому они давно умерли. Мало кто из обычных людей предпочтет вечную славу смертным вещам. И еще меньше тех, кто предпочтет вечной славе вечное забвение. Живущим в обществе и для общества трудно принять неизвестность, которую несет с собой наше бессмертие.

– Но ты-то известен!

– Пока я тут, от меня нелегко отмахнуться, – усмехнулся наставник. – Я как ресничка, попавшая в глаз, как песок между шестеренок общественного механизма. И мне все больше надоедает такое положение вещей. Даже если ученик не займет мое место… – он сделал глоток из кружки, – рано или поздно тоже уйду в Круг Отшельников, и меня выбросит из истории мира. Люди забудут мое имя, как забыли Учителя Баа, а перед ним Учителя Луу, а еще раньше Учителя Зыы, Учителя Фээ, Учителя Оба-на... – наставник пристально смотрел в глаза, загибая пальцы. – И те новые, в ком пробуждается наш странный дар, не найдут без поводыря путь, помогающий выбраться из загона. Их, как паршивых овец, изгонят пастушьи собаки, выкинут навсегда, как «неформатные» винтики. Обществу мы не нужны.

– Но мы знаем и помним Учителя Мина, Учителя Куфа… есть ведь множество Учителей, оставшихся в памяти потомков! – я вспомнил собрание их сочинений на полках семейной библиотеки и поежился.