Не оставляющий следов: Обретение (СИ)

В давние времена в Танждевуре и Бахаре правили монархи-цыны, в Канамарке и Шусине все серьезные вопросы решали советы лучших людей. Как гласила хроника, тогда на троне Бахарского царства сидел очень умный цын из рода Терас, буквально помешанный на науке. Кануло его имя в воды реки времени само, или Семья специально стерла память об искателе тайн – неизвестно. Цын увлекался экспериментами над живыми существами, пытаясь вывести совершенное творение и посрамить богов, создавших человека столь уязвимым и хрупким. Скрюченные, колченогие, трясущие головами и пускающие слюни беспомощные уродцы – выжившие жертвы «неудачных улучшений» – ползали по коридорам дворца, тоскливо взирая на его обитателей. Более опасных содержали в дворцовом зверинце. Паря мыслями в горних высях, владыка не замечал того, что творилось под носом: глухой ропот народа, недовольство знати, неподобающее чувство, вспыхнувшее в сердце старшей дочери к командиру дворцовой стражи. Придворные дрожали от страха: кто следующий падет жертвой экспериментаторского зуда монарха? Когда цын повелел явиться в свои лаборатории десятку лучших гвардейцев дворцовой стражи, чтобы поработать над улучшением их боевых свойств, его участь была решена. Говорят, сама Смерть разгневалась, а со Смертью в Бахаре не шутят. Мятеж? Нет. «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе», – я любил эти строки великого поэта Чилало Куккья, чинки по происхождению [31]. Чувствовал, насколько они правдивы.

Гвардия цына целиком формировалась из воинов племени хенгов – варваров кайджунских степей. Невысокие, широкоплечие и чудовищно сильные, с искривленными ногами прирожденных наездников, они были искусными бойцами, фанатично преданными клятве, которую дали их предки основателям правящей семьи, призвав в свидетели Судьбу и Смерть. Дворцовые обитатели, даже слуги, презрительно кривились, когда попадали в поле зрения непроницаемых, равнодушных глаз неподкупных псов владыки, но боялись безумно. Под такой охраной цын мог не опасаться недовольства знати. До тех пор, пока первым не пролил их кровь. Как гласила легенда, клятва была нарушена именно пытливым исследователем, и у вождя хенгов, командира дворцовой стражи, оказались развязаны руки. Судьба, Смерть и мечи гвардии вознесли его на престол Бахара под именем Пинхенга Дракона, дали в жены любимую – старшую дочь бывшего владыки, а остальным пришлось с этим смириться.

Немаловажным поводом к смирению оказалась неожиданная поддержка Шусина. Когда глава Совета Мудрых, самолично прибывший разбираться в неурядицах соседей во главе отборных отрядов, нашел во дворцовом зоопарке своего потерянного сына, радостно виляющего хвостом, его разговор с новым цыном пошел совсем не в том направлении, в котором задумывался. Юноша был отправлен в дружественное государство с посольством, надеясь на заключение выгодных торговых соглашений. Посольство в полном составе проследовало в лабораторию, откуда смогло выйти лишь частично: оставшиеся в живых пополнили список «неудачных улучшений». Наследник главы, покрытый густой шерстью, одаренный хвостом и полным ртом крепких конических зубов, способных перекусить меч, обретший невероятную регенерацию и силу, но обладающий разумом пятилетнего ребенка, был, видимо, признан успешным результатом эксперимента. Вот только его отец не был с этим согласен.

Подгрести под себя Бахар шусинцы не могли: не тот был кусок, чтобы проглотить, не подавившись. Старые роды были связаны с бахарцами брачными и кровными узами, тесно переплетая экономические и политические интересы двух стран. Единого решения по поводу переворота Совет Мудрых так и не принял. Дальнейшее я помню из хроник нашей семьи: Синахсаргон Иса, тогдашний глава Совета Мудрых, оставил семье подробный отчет. «Я беру на себя ответственность за утрату свободы Шусина, – писал он. – За Императора Дракона свое слово сказала бездна грядущих веков, и я не имею права отказать в них своей стране...»

Будущее. Мой предок всем сердцем жаждал, чтобы оно у нас было, ибо тех, кто прятался в стороне от шторма событий, сметало со скрижалей Судьбы. Только пройдя через жернова потрясений, боли и потерь, можно остаться в истории. Взнуздать ее, как норовистого жеребца, выдержать в бочках, как сок благодатных долин, вознести себя и своих потомков над потоком времени, чтобы род существовал вечно. Все это требует жертв. Край вольных наездников и виноделов стал первой провинцией новой империи. Добровольно. И Пинхенг Дракон стал Императором Драконом.