Не от мира сего-3

Взяв с собой инструмент и собаку, опять пошел к интересному камню. Может быть, здесь, вдалеке от людей и ближе к природе, матери нашей, какая-нибудь идея придет в голову. Он сыграл, сам наслаждаясь звучанием, несколько песен, отмечая про себя, что все повторяется: и гул колокола, и колыхание озера, и теплота каменного сиденья. Однако в голову, как на грех, никакие мысли не лезли. Нет, конечно, пришла на ум одна мыслишка, но она была очень оригинальной: найти кого-нибудь и побить. Вот только кого? Он даже спросил у Жужи, но тот покрутил по сторонам лобастой головой, поискал угрозу, таковую не обнаружил и только пожал плечами: пес его знает — кого.

Садко вернулся в город и ударился, было, в поиски своей потенциальной жертвы, но все как-то не складывалось. Бить кого-то, без сомнения, надо, вот только вырисовывалась странная картина — лупить надо всех. Кроме себя, конечно, Омельфы Тимофеевны, Васьки, собаки Жужи и знакомой по единому крову троице котов.

В третий раз пошел Садко на берег Ильмень-озера. Пес сейчас же свернулся клубком и уснул, с озера медленно накатывал туман, так что и поверхности воды в скором времени стало не видно. Музыкант тронул струны:

  — А не спеть ли нам песню о любви?   А не выдумать ли новый жанр?   Под попсовый мотив и стихи,   И всю жизнь получать гонорар. [96]

Воздух над озером дрогнул в каком-то мерцании или колебании. Вообще-то Ильмень нередко выдает над собой миражи, оправдывая свое название[97]. Но на этот раз образ, застывший над самой водой, оказался совсем диковинным, потому что он имел синие глаза, светлые волосы, рыжую бороду, пурпурную легкую материю, накинутую на могучие плечи. Да, вдобавок ко всему, этот образ мог еще и говорить на старом полузабытом всеми корписелькинском диалекте.

— Хорошо играешь, — сказал великан.

Садко в ответ только пожал плечами — ему было как-то стеснительно разговаривать с воздухом, какой бы вид он ни принимал. Вот бы кого-нибудь спросить: мнится ему одному видение, либо нет? Но верный пес спал без задних ног, а больше никого не было.

— Не знаю, чем тебя пожаловать за утехи твои великие? — спросил мираж.

Музыкант для порядка откашлялся и ответил:

— Ну, спасибо, конечно, за добрые слова. Я бы еще сыграл для тебя, только вот не знаю, как величать?

А про себя подумал: «Ой, лукавлю — это же называется сумасшествие, или белая горячка, либо и то, и другое вместе».

— А величай меня просто: царь. Морской царь.

«Отлично», — подумал Садко. — «Именно царя мне в голове и не хватало». Но вслух сказал другое:

— Если дашь мне совет, как быть, то буду играть для тебя, хоть целую неделю.

— А что же ты не спросил бессчетную золотую казну? — удивился царь и заколебался в воздухе, словно, дым на ветру.

— Так лучше уж самому заработать, нежели у Царя выпрашивать.

— Верно, — сказал мираж. — Какие сложности?

Садко, как мог, в двух словах, описал свою проблему, которая для него самого, вдруг, стало более понятна.

— А ты побейся об заклад на то, что лучше всего умеешь делать, — сразу же предложил Царь. — Не о музыке я говорю, а о том, что можно руками потрогать и глазами увидать. Понял?

— Понял, — обрадовался Садко, которому действительно стало ясно, что и где нужно делать.

— Не могу дольше с тобою разговаривать, — сокрушенно заметил мираж. — Тяжело дается это. Но ты приходи на бел-горюч камень, тогда мы все тебя услышим и порадуемся твоему искусству.

— Кто это — мы?

— Еще условие: окажешься в теплых морях, жду тебя к себе. Сам обещал неделю играть, — игнорируя вопрос, сказал Царь, заколебался и рассыпался на маленькие облачка тумана.

Садко еще постоял в задумчивости, посмотрел в озеро, потом подобрал с берега маленький камешек и бросил его прямо в туман. Тот булькнул в воду, отчего проснулся пес Жужа и начал с хрустом потягиваться.

— Ну, что — пошли домой? — спросил его Садко. — Нас ждут великие дела.

Собака в ответ пару раз вильнула хвостом, и они пошли в Новгород.

3. Заклад

К Ярицслэйву на прием попасть было трудно: слишком многим людям приходилось объяснять суть вопроса. Все эти люди хмурились с солидным выражением лица и не решались принять какое-то решения.

— Да вы скажите ему, что Садко пришел, предложение у меня к нему, от которого трудно отказаться.

Музыкант, проговорив возле озера вслух свою ситуацию, понял, откуда ветер дует. В реальность Морского Царя он все-таки верил с трудом. Даже несмотря на то, что бел-горюч камень сам по себе сдвинулся к воде почти на полшага.

— Какое-такое предложение? — выспрашивали князьи люди.

— Вот ему-то и скажу, — упорствовал лив. — А не доложите ему — пеняйте на себя.

Лишь только к вечеру вопрос решился: его ввели в залу, где уже порядком наполнившийся брагой Ярицслэйв ужинал со сподвижниками. С первой их встречи после собачьей свары князь мало изменился. Разве что нос стал еще более хищным, похожим на клюв.