Не от мира сего

Евгений пока так и не понял, сколь страшно случившееся: вроде бы архиеп. Иоанн всё еще оставался правящим архиереем, еп. Нектарий — его викарием, новый приходской совет пребывал у власти и его усилиями наконец закончили новый собор. Таким образом, хотя Евгений и явился свидетелем почти маккиавелевских преступлений, на которые оказался способен даже «святейший» Синод, он всё еще пребывал в наивном заблуждении. Прозреет он лишь по смерти Владыки.

Глеб же так вспоминал события в Сан–Франциско:

«Такая несправедливость к святому человеку, приехавшему из Европы лишь помочь построить храм, надолго оставила рану в душе каждого очевидца».

Сердце архиеп. Иоанна разрывалось при виде всего творимого братьями–епископами. «Я совсем один. — сказал он одному из близких прихожан. — Если услышишь, что я умер, знай — они убили меня».

Присутствуя на суде, Евгений видел Святого. Тот следовал своему Господу на Голгофу. Владыку, подобно Христу, распяли иерархи его же Церкви и их сатрапы. Фарисеи живут и ныне, благоденствуют и занимают ключевые позиции в самой Христовой Церкви. И вслед за Христом архиеп. Иоанн простил им всем. Когда его спрашивали, кто виноват в разладе, он отвечал: «Дьявол».

Живое Евангелие Иисуса Христа, вечное воплощение Истины в жизни людей, было преподано Евгению самым наглядным образом. Видения Святого на Голгофе ему не забыть.

Томас Мертон, хилиазм и «новое христианство»

Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего.

Рим. 12:2

ЕВГЕНИИ ЗАКАНЧИВАЛ работу на книгой «Царство человеческое и Царство Божие», и Глеб послал черновик его глав о нигилизме архим. Константину (Зайцеву). Тот был редактором в Джорданвилле, отвечал за русские и английские издания. Проникновенный философ, он, как и Евгений, писал о вероотступничестве. Работа молодого коллеги очень ему понравилась. В отзыве, опубликованном позже в одном русском журнале, о. Константин назвал Евгения «сложившимся церковным писателем».

В 1963 году Евгений задумал статью о Великом Инквизиторе Достоевского и о римском «новом христианстве», по завершении хотел отправить ее о. Константину в надежде на публикацию. Он использовал материал к своей книге. Исписал сотни страниц, но закончить статью так и не удалось. Незавершенной осталась и его книга.

В НАЧАЛЕ статьи Евгений обозначил принципы царствования антихриста, выстроив их в согласии с выводами святоотеческой литературы и произведений православных писателей Соловьева и Достоевского. Он писал:

«Религия Великого Инквизитора есть религия хлеба насущного. В основе ее постулат: все религиозные чаяния людей служат исключительно благоденствию самих же людей. Нетрудно убедиться, что этот принцип, по сути превратившийся из религиозного в гуманитарный, есть жалкая подмена истинно христианских идей. Но всё не так просто: по существу, это самая глубокая и искусная псевдорелигия, ибо взывает к высочайшим чувствам человека, и стоит лишь согласиться с начальной посылкой нового учения — и логика его становится неопровержима для «здравого» человеческого ума».

Религия Великого Инквизитора, — утверждает Евгений, — берет основные христианские ценности: мир, братство, единство, любовь — и искажает их для достижения чисто земных целей. При этом открыто она не порывает с христианством, его только по–другому «толкуют», да так искусно, что искренне верующие во Христа начинают следовать целям обмирщенно–идеалистическим: построению Царствия Небесного на земле.

Евгений определял мирской идеализм нынешнего века, от кого бы он ни исходил: от христиан, оккультистов, коммунистов или западных секуляристов (сторонников исключения религии из школьного преподавания), как форму древней ереси — хилиазм, т. е. вера в то, что Христос придет на землю и будет здесь править со святыми тысячу лет, до конца мира[9]. Более того, хилиазм может означать вообще любую мирскую идею о будущем земном веке полного блаженства и мира. Хилиазм, вместе с нигилизмом его неотъемлемой частью, есть ключ к пониманию духа времени: в этой точке сошлись многие, казалось бы, несопоставимые элементы.

В воззваниях современной Римской Церкви Евгений видел явные признаки переосмысления христианских ценностей, замену их мирскими идеалами хилиазма. Он приводил слова из обращения папы Иоанна XXIII к православным христианам. Тот звал внимать «духу времени», ибо «голос времени — это глас Божий», высмеивал идею приближающегося конца света, обещал непременное водворение «нового порядка в человеческих отношениях».