Не оторваться. Почему наш мозг любит всё новое и так ли это хорошо в эпоху интернета

Я беседовал с несколькими клиническими психологами, и мне стали ясны масштабы проблемы. «У каждого, с кем я работал, была хотя бы одна поведенческая зависимость, – сказал один из них. – А есть пациенты, подверженные сразу всему. Они увлечены азартными играми, их можно назвать шопоголиками, они жить не могут без социальных сетей, электронной почты и прочего». Он рассказал мне о нескольких пациентах с весьма успешной карьерой. Эти люди зарабатывают огромные деньги, но в то же время их мучает поведенческая зависимость. «Одна женщина очень красива, умна и многого добилась в жизни. У нее два магистерских диплома, она занимается преподаванием. Но у нее развилась настоящая зависимость от покупок в интернете и образовался долг в 80 тысяч долларов. Она изо всех сил скрывает это от друзей и знакомых». Такое явление очень распространено. «Скрывать поведенческую зависимость легко – гораздо проще, чем зависимость от веществ. И это делает ее опасной, поскольку она годами остается незамеченной». Вторая пациентка тоже добилась большого успеха в своей профессии и тщательно скрывает от друзей зависимость от Facebook. «Она пережила тяжелейший разрыв, а потом начала преследовать бывшего бойфренда в интернете. С появлением Facebook стало гораздо труднее полностью рвать отношения». Один мужчина проверял свою электронную почту сотни раз в день. «Он неспособен расслабиться и наслаждаться жизнью даже в отпуске. Но вы этого никогда не почувствуете. В глубине души его снедает тревога, но миру он являет образ абсолютного спокойствия. Он сделал успешную карьеру в сфере здравоохранения, и никто даже не догадывается, как сильно он страдает».

Во многих отношениях зависимость от веществ и поведенческая зависимость очень похожи. Они стимулируют одни и те же участки мозга и подпитываются теми же базовыми человеческими потребностями: социальная вовлеченность и социальная поддержка, ментальная стимуляция и ощущение эффективности.

«Влияние социальных сетей огромно, – сказал мне другой психолог. – Они полностью формируют разум молодых людей, с которыми я работаю. На сеансах я часто обнаруживаю одну вещь. Я могу пять-десять минут беседовать с молодым человеком о его ссоре с другом или подружкой и лишь потом вспоминаю, что нужно уточнить, произошла ли она в переписке, по телефону, в социальной сети или при личном общении. Чаще всего это происходит в переписке или социальных сетях. Но я не сразу это осознаю. Мне кажется, что пациенты говорят о «реальном» личном общении. Я всегда останавливаюсь и начинаю размышлять. Мой пациент не различает разные режимы общения так, как это делаю я… В результате теряется истинная связь и возникает зависимость» [8]

.

В этой книге мы проследим возникновение поведенческих зависимостей и разберемся, с чего они начинаются, кто их формирует, какие психологические уловки делают их столь неотразимыми. Мы обсудим, как минимизировать опасные поведенческие зависимости и применить те же знания себе на благо. Если разработчики приложений способны убедить людей тратить больше времени и денег на игры со смартфоном, то с помощью тех же приемов можно внушить им мысль о необходимости откладывать деньги на старость или жертвовать на благотворительность.

* * *

Не следует считать развитие технологии вредоносным процессом. Когда наша семья в 1988 году переехала в Австралию, дед и бабушка остались в Южной Африке. Мы звонили им раз в неделю, потому что звонки стоили очень дорого. Кроме того, мы писали письма, которые доходили до них через неделю. В 2004 году я переехал в Соединенные Штаты. Электронные письма брату и родителям я писал почти каждый день. Мы часто разговаривали по телефону и общались по видеосвязи, когда хотели. Технология сократила разделяющее нас расстояние. Джон Патрик Пуллен в 2016 году в журнале Time писал о том, как эмоциональный удар виртуальной реальности довел его до слез.