Не отпускаю

— До вашего прихода, я полчаса уговаривал вашу жену не совершать необдуманных поступков. А если вы все измеряете в деньгах, то объясню вам на вашем языке. Мне выгоднее оставить ребенка и вести ее беременность до конца. А потом принять роды. Так что я не зарабатываю на убийствах, я лишь выполняю категоричное желание вашей жены, — он невозмутимо дергает галстук, вынуждая меня его отпустить. — А ее эмоциональное состояние должно беспокоить лично вас! — Полина, я не знаю какую клинику вы выберете, но, если надумаете, буду очень рад вести вашу беременность, — сообщает он ей, и как ни в чем не бывало, рвет чертову бумажку на аборт и начинает что-то заполнять в карте моей жены. Глубоко вдыхаю, беру себя в руки, пытаясь отстраниться от урагана мыслей в моей голове. Хватаю свою растерянную жену за руку и тащу ее прочь из клиники. В холле помогаю надеть Полине пальто, чувствуя, как ее трясет, и она с трудом сдерживает слезы. Выхожу с ней на улицу, молча открываю дверь машины, помогая ей сесть, и в полной тишине везу нас домой. Хотя внутри меня буря и шторм, который бушует. И куча вопросов к Полине, которые мне хочется кричать. Как она, сука, могла пойти на такой страшный шаг и убить нашего ребенка? Я настолько ей противен, что она хочет избавиться от всего, что связано со мной?! Всю дорогу я вообще стараюсь не смотреть на жену, потому что внутри меня целый ад. И так мучительно больно сдавливает грудь, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Мне вновь хочется ее убить, уничтожить, только за мысли об убийстве нашего ребенка. Неужели это я такое чудовище, что толкнул ее на этот шаг?

Загоняю машину во двор, игнорируя звонки секретарши и моего заместителя. Пусть на хрен все сгорит, у меня сейчас в душе похлеще пожар разгорается. Все тело горит в прямом смысле. Никогда не умел держать себя в руках и решать проблемы с холодной головой. А сейчас боюсь даже слово ей сказать и причинить вред. Что бл*дь она творит?! Что в ее голове?! Это такая изощренная месть мне?! Ты трахаешь шлюх, а я убью твоего ребенка, чтобы ты сдох от боли, потому что сам виноват?! Выхожу из машины, открываю дверь для Полины, а она даже с места не двигается. Смотрит в одну точку, словно не в себе. А мне кажется, это я сейчас сойду с ума.

— Пошли в дом, холодно, — и она покорно идет, по-прежнему смотря себе под ноги. Мы относительно спокойно входим в дом, раздеваемся в прихожей, я хватаю ее за руку и веду в гостиную. Сажаю на диван, снимаю пиджак, кидаю его в кресло, и сажусь напротив Полины на журнальный столик. Облокачиваюсь на собственные колени, подаваясь к ней, чувствуя, как она глубоко дышит, продолжая дрожать, и виновато смотреть на свои руки, которые сжимают платье. Сам смотрю на ее напряженные пальчики с аккуратным маникюром и бесцветным лаком, как она сильно сжимает ими свое платье, и молчит. Черт, солнце мое, до чего мы дошли?!

— Зачем? — на выдохе могу произнести только один вопрос, а она молчит, и это ее безмолвие не позволяет мне быть спокойнее. У нее в кармане начинает звонить телефон, но мы не реагируем. Мы оба рассматриваем ее пальцы. Глубоко вдыхаю, пытаясь сглотнуть ком в горле. Хочется кричать, трясти ее как неживую куклу, вынуждая мне ответить или уйти напиться где-нибудь. Сжимаю голову руками, закрываю глаза, пытаясь перебороть эти желания. Ее телефон замолкает и тут же начинает трезвонить снова.

— Отвечай! Зачем ты хотела убить моего ребенка?! — мне кажется, я вновь задыхаюсь от этих вопросов. Звонок из ее смартфона раздражает, действуя мне на нервы. Полина вынимает из кармана аппарат, сбрасывает звонок, даже не смотря на дисплей.

— Я не знаю, — так тихо говорит она. — Я не хотела… Точнее хотела, но.… Но это была не я…, - пытаюсь быть терпеливым и дать ей возможность высказаться, но чертов телефон в ее руках, взрывает мое терпение очередным звонком. Полина вздрагивает, смотрит на дисплей вместе со мной, а там высвечивается имя «Виталий». И все.… Выхватываю у нее телефон, отвечаю на звонок, и подношу аппарат к уху. А моя жена впервые за этот день испуганно поднимает на меня глаза. Сука! Она сейчас боится за этого ублюдка?!

— Еще раз позвонишь моей жене, и это будет последнее, что ты сделаешь в своей ничтожной жизни! — буквально рычу в трубку. Сжимаю аппарат с такой силой, что он почти трещит в моих руках. Я даже рад, что этот мудак названивает моей жене именно сейчас. Я могу выместить свою ярость, не трогая жену. А он молчит, тяжело дыша в трубку. Полина тянется ко мне в желании забрать телефон, но я размахиваюсь и кидаю телефон в стену, разбивая его к чертовой матери. Полина вновь вздрагивает, вся сжимается и закрывает лицо руками, словно я собираюсь ее ударить. Не выдерживаю, встаю с места, начинаю расхаживать из стороны в сторону. Всё-таки подхожу к бару и наливаю себе двойной виски. Опрокидываю стакан почти залпом, ни хрена не чувствуя вкуса.

— Поля, я все понимаю, в твоих глазах я мудак. Тебе больно и в тебе играет жажда мести. Но наш ребенок.… Как ты могла?

— Откуда ты узнал?