Не отворачивайся

— А чего беспокоиться? — пожала плечами она, доедая суп. — Все в порядке.

— Потому что… люблю тебя.

Мы перешли ко второму блюду. Джан дважды пыталась заговорить и замолкала. Наконец решилась:

— Понимаешь, иногда мне кажется, что вам с Итаном без меня было бы лучше.

— Что за чушь ты несешь?

Она не ответила.

— Джан, скажи честно, почему в последнее время тебе лезут в голову такие мысли?

— Не знаю, — ответила она, сосредоточенно глядя в тарелку.

Бывают в жизни моменты, когда чувствуешь, что земля проваливается у тебя под ногами. Например, когда кто-то из близких неожиданно оказывается в больнице, или когда тебя вызывает босс и сообщает об увольнении, или когда ты в кабинете врача, а он смотрит твою карту, качает головой и предлагает сесть.

Мне показалось, что наступил именно такой момент. С моей женой что-то случилось. Она больна. Видимо, произошел какой-то сбой в организме.

— Неужели ты думаешь о самоубийстве?

Она едва заметно кивнула.

— И как давно это у тебя?

— Около недели. И я не знаю, почему мне лезут в голову подобные мысли и как от них избавиться. Я вдруг почувствовала себя обузой, якорем, который тащит тебя на дно.

— Ужас. — Я погладил ее руку. — Но, наверное, есть этому какая-то причина?

— Понятия не имею.

— Может, на работе… Лианн довела тебя до ручки? С нее станется.

— Ну с Лианн… с ней, конечно, трудно ладить, но я приспособилась. Не знаю, что со мной происходит.

— Тебе нужно показаться доктору.

— Даже не хочу об этом слышать.

— Поговоришь, расскажешь о своем состоянии. Что тут особенного?

— А то, что он сразу упрячет меня в психушку. Думаешь, я не знаю, как это делается?

— Почему обязательно в психушку? Просто он…

К нашему столику приблизилась Джина.

— Значит, ты решил от меня избавиться? — спросила Джан, повысив голос. — Навсегда?

— Извините, — сказала Джина. — Можно подавать десерт?

— Не надо, мы сейчас уходим, — зло произнесла Джан, отодвигая стул.

Глава четвертая

Этой ночью я долго не мог заснуть. По дороге домой пытался поговорить с Джан и перед тем, как лечь в постель, тоже, но она не желала ничего обсуждать, особенно визиты к врачу.

Утром, удрученный, невыспавшийся, я поставил автомобиль на стоянке газеты «Стандард» и понуро поплелся ко входу, чуть не врезавшись в человека, загородившего мне путь.

Это был огромный детина, метра два ростом, белокожий, с бритой головой, в черном костюме, черном галстуке и белой рубашке, из-под воротника которой выглядывала тюремная татуировка. На вид ему было лет тридцать. Костюм шикарный, не хуже, чем у Обамы.

— Вы мистер Харвуд? — резко спросил он.

— Да.

— Мистер Себастьян просит оказать ему честь и выпить с ним чашечку кофе. Он желает перекинуться с вами парой слов. И ждет вас в парке, куда я буду рад вас подвезти.

— Элмонт Себастьян?

Уже несколько недель я безуспешно пытался взять у него интервью, но он не отвечал на звонки.

— Да. Кстати, моя фамилия Уэлленд. Я водитель мистера Себастьяна.

— Хорошо, поехали.

Уэлленд проводил меня к черному лимузину и открыл заднюю дверцу. Устроившись на роскошном кожаном сиденье, я подождал, пока он сядет за руль, и спросил:

— Давно вы работаете у мистера Себастьяна?

— Три месяца, — ответил Уэлленд, умело въезжая в поток машин.

— А чем занимались раньше?

— Отсиживал тюремный срок.

— И сколько?

Уэлленд пожал плечами.

— Семь лет три месяца и два дня. Последние годы в одной из тюрем, которая принадлежит мистеру Себастьяну в Атланте. — Уэлленд свернул к центру города. — Я попал под программу исправления преступников, которую разработала фирма мистера Себастьяна, а когда вышел, он дал мне работу. Как говорится, предоставил шанс. Думаю, я у него не один такой.

— А за что вы сидели, если не секрет?

Уэлленд взглянул в зеркальце заднего вида.

— Ударил одного ножом в шею.

Я помолчал.

— И что с ним?

— Жил какое-то время, но недолго.

Он остановил автомобиль у парка под водопадом, в честь которого назвали город. Вышел, открыл мне дверцу и показал, куда идти. На берегу реки на скамейке спиной к столу для пикника сидел представительный седоватый мужчина лет шестидесяти и бросал уткам попкорн. Увидев меня, он поднялся и с улыбкой протянул руку. Элмонт Себастьян был одного роста с Уэллендом, но не такой здоровяк.

— Мистер Харвуд, большое спасибо, что пришли. Рад буду наконец побеседовать с вами.

— Со мной связаться было совсем не трудно, мистер Себастьян, — сказал я. — А вот с вами сложно.

Он рассмеялся.

— Зовите меня Элмонт. А я могу вас называть Дэвид?

— Конечно.

— Люблю кормить уток, — признался он. — Наблюдать, как они шумно и жадно поедают пищу.

— Да, это интересно.

Элмонт Себастьян бросил уткам еще горсть попкорна.

— В детстве летом я работал на ферме, так что вырос в любви к божьим тварям. — Он повернулся к столу, где стояли две кружки с кофе, рядом сливки и сахар. — Угощайтесь.

Я глотнул кофе и достал из кармана блокнот и ручку. Себастьян взглянул на Уэлленда, который стоял вдалеке у лимузина.

— Какое он произвел на вас впечатление?

Я пожал плечами.

— Вполне благоприятное.

Он усмехнулся.

— В самом деле? Я рад.