Не пара для Его Светлейшества

В общем, навалилось. Даже тот факт, что слухов о нас с ректором в академии так и не пошло, не был мной воспринят с радостью. Я вообще начала переживать, что нас пресветлые сглазили. Ага, инквизиторы - ведьм. Не наоборот.

Ну а что? Изучили вблизи и смогли.

В день бала я пребывала в самом отвратительном настроении. И проснулась с предчувствием, что сегодня вечером все станет еще хуже, чем было прежде. Вот вообще. Так что когда днем появился гонец с письмом от Верховных, вскрывала я тот не с предвкушением и надеждой, а с некоторой обреченностью.

По мере чтения брови мои взлетали все выше. Перечитав несколько раз, я вышла в гостиную и громко позвала:

- Девочки! Мне надо с вами серьезно поговорить.

***

Ведьма, принявшая решение и наметившая план, не нервничает. Не суетится. Не переживает больше ни о чем. Глубоко вдыхает воздух самого Мироздания и идет дальше, не оборачиваясь.

Мы и так-то не слишком нервничаем. Или не показываем этого. Темная буря внутри и остается: внешне ведьмы поддерживают репутацию невозмутимых стерв.

Доведу-тебя-до-белого-каления-инквизиторский-ты-меч - а сама останусь спокойной.

Пошучу, уколю, наворочу - и отойду в сторонку, смотреть, как развернется ситуация.

Такая уверенность в праве и правильности - отличный внешний каркас, который не позволяет нам отвлекаться от цели. Если та есть. В этом мы очень похожи с инквизиторами… Но я не буду думать об этом сегодня. Тем более, что цель действительно есть. Еще и какая…

Похоже, Верховные тоже приняли решение. Не в пользу пресветлых. Или короля. Или неведомого “объединения и взаимодействия”. Ковен приказал забрать статуэтку и "уходить". В прямом смысле уходить - из академии. Всем пятерым. И плевать на то, как это будет выглядеть.

Возможно, дипломатично извернутся, напишут грустное письмо, что у нас что-то такое... сугубо женское произошло, из-за чего нам пришлось покинуть вотчину пресветлых в разгар бала.

Когда начинаешь говорить с мужчинами о “сугубо женском”, те сразу перестают слушать и выспрашивать подробности.

Возможно, сообщат, что слишком много на бедных ведьмочек навалилось и слишком негостеприимно вели себя ученики и магистры. И приложат доказательства в виде описаний. Как нас встречали (нет), обучали (без толку), устраивали с нами состязания (жестокие) и практику (издевательскую).

Возможно, вообще промолчат, чего это мы уехали впопыхах. Ведьмы молчать умеют. Это Его Светлейшество правильно заметил.

Так, не будем о нем! А то собьюсь с мысли...

А еще Верховные могут пойти на открытый конфликт. Сообщат, что король Айчара - Его Величество, конечно, и все такое. Но Ковен все еще обижен. Вот.

А если - когда! - о пропаже статуэтки станет известно, так и вовсе не будут ничего объяснять. Даже если - когда! - станет известно, что в комнате побывала именно я. Станет, я в этом не сомневалась. Не зря же проверяла новый замок и охранки. Забраться в ректорские покои можно было сейчас только самыми грубыми способами. И наследив так, что вовек не отмоет он свои пресветлые полы…

Почему-то на этой мысли делалось грустно.

Странно, но я не хотела, чтобы инквизитор думал обо мне плохо. Хотя он уже думает плохо...

Но не хотела!

Да и в решении Ковена были сомнения. Нет, я не противилась, не так меня воспитывали. Я была частью ведьмовской общины, по рождению успех и наказания делила со всеми. И я не сомневалась в важности реликвии. Пусть и не думала после поездки во дворец, что ее важность перевешивает необходимость мира между ведьмами и прочими общинами.

Я понимала, что такой уход -  вполне в духе ведьм. "Спасибо, нагостились". Но ведь можно было все по-другому обставить? Более разумно.

Виделось мне за всем этим что-то неправильное… что-то, что подпитывало мои сомнения. Потому я доставленную бумагу понюхала. И краешек подожгла - убедиться, что та создана с примесью защитных трав. И все полагающиеся секретные слова нашла. Печать Ковена и подпись Верховной Кали проверила.

Вопреки всему не хотелось вот так бежать...

- Мне не хочется так бежать! - распахнула глаза Ума, когда я рассказала про реликвию и требования Верховных. И принялась излагать свой план.

- Мы не можем противиться воле Ковена, - мрачно вздохнула Лата. Хотя по лицу видела - ей тоже  хотелось противиться.

- Нам ведь придется уходить налегке. Без всех вещей… не только прихваченных, но и собственных, - с тоской обвела взглядом уютную гостиную Вимала.

- А что с малышом?  - Нима стояла бледная. Сжимала и разжимала тонкие пальцы. А рядом стоял, чуть покачиваясь, людоволк. Серьезный как никогда. Он не плакал, не шумел. Будто понимал, что происходит нечто значительное. И за подол моей подруги цеплялся, да... Сроднился он с ней больше, чем с кем-либо. Я была, наверное, слишком строга и сдержана в своем обучении, девочки - легкомысленны и молоды. Нима же, обладавшая огромным сердцем и глубиной - пусть ее и потряхивало последнее время из-за близости посвящения - заменила ему мать.

- На наше усмотрение, - вздохнула, махнув рукой с зажатым в ней письмом. - Предложили оставить здесь.