Не плачь, моя леди

– Надеюсь, она не опоздала на рейс, – пробормотал он, когда последняя замешкавшаяся пассажирка показалась в дверях. Толстуха лет пятидесяти пяти с багровым лицом и редеющими рыжевато-каштановыми волосами. Ярко-розовое платье на ней было явно дорогое, но сидело отвратительно: топорщилось на талии и бедрах, задиралось на коленях. Интуиция подсказала Элизабет, что это и есть Эльвира Михан.

Толстуха разглядела имя на карточке и подскочила к ним, широко, облегченно улыбаясь. Она энергично потрясла руку Джейсона.

– Вот она я! Как же я рада, что меня встречают! Так боялась, что получится путаница!

– Нет-нет, мы всегда встречаем гостей.

Губы Элизабет дрогнули в усмешке: таким озадаченным стало лицо Джейсона. Ясно, миссис Михан была не из числа обычных гостей.

– Мэм, позвольте ваши квитанции на багаж?

– О, как мило! Ненавижу стоять за багажом. Это портит все путешествие. Конечно, мы с Вилли обычно катаемся на «Грейхаунде», а там и с чемоданами можно, но все равно… У меня, правда, и барахла-то мало. Здесь все куплю. Хотела дома, но моя подруга Мэй сказала: «Эльвира, погоди, оглядись, что люди носят. На всех этих курортах магазинов дополна, заплатишь дорого, зато купишь все правильное…»

И, сунув багажные квитанции Джейсону, она повернулась к Элизабет.

– Я – Эльвира Михан. А вы тоже в Спа? Но выглядите вы, милочка, отлично. Вам лечебный курорт вовсе ни к чему.

Через пятнадцать минут обе сидели в длинном серебристом лимузине. Эльвира устроилась сзади, откинувшись с довольным вздохом на спинку:

– Отлично.

Элизабет посматривала на руки соседки – трудовые, с распухшими костяшками, мозолистые. Ярко накрашенные ногти короткие, неровные, хотя маникюр выглядит дорогим. Эльвира Михан отвлекла ее от мыслей о Лейле. Инстинктивно ей понравилась эта женщина – было в ней что-то удивительно простодушное и симпатичное. Но кто она?

Что привело ее в Спа?

– Все не привыкну, – счастливо тараторила Эльвира. – То есть, представляете, сижу в своей комнате, парю ноги… пять квартир за неделю прибрать не шуточки, а уж пятница – убийство настоящее: шестеро ребятишек, все неряхи, а мамочка их и того хуже. И вдруг – бац! Выиграли в лотерею! Все номера сошлись! Мы с Вилли поверить не могли. «Вилли, – говорю я, – мы богачи!» А он как завопит: «Да уж! Спорить могу!» Читали, наверное, в прошлом месяце? Сорок миллионов долларов! А за минуту до того в кармане дыра была.

– Вы выиграли в лотерею сорок миллионов?

– Удивительно, что вы не читали. Самый крупный выигрыш в истории лотерей штата Нью-Йорк. А, каково?

– Чудесно!

– Я давно уже спланировала, что сделаю: перво-наперво поеду на Сайприс-Пойнт Спа. Столько читала про этот курорт. Мечтала о нем. Здорово ведь пожить бок о бок со всякими знаменитостями. Обычно место надо заказывать за несколько месяцев, но я получила тут же. Раз, и готово. – Она прищелкнула пальцами.

Еще бы! Мин, конечно же, почуяла рекламу: Эльвира Михан направо и налево примется трезвонить, что сбылась ее голубая мечта – попасть в Спа. А случая Мин никогда не упустит.

Они ехали по прибрежной автостраде.

– Я-то думала, дорога тут необыкновенно красивая, – заметила Эльвира. – А чего-то не больно.

– Чуть дальше потрясающие виды, – промямлила Элизабет.

Эльвира повернулась к Элизабет, пристально вглядываясь.

– Между прочим, болтаем с вами, а я даже не спросила, как вас зовут.

– Элизабет Ланж.

Большие карие глаза, и без того увеличенные толстыми линзами, совсем округлились.

– А-а, теперь до меня дошло, кто вы. Сестра Лейлы Ла Салле! Она была моей любимой актрисой. Я все-все про вас и Лейлу знаю. Про то, как вы вдвоем приехали в Нью-Йорк. Вы были совсем маленькая. Такая трогательная история. А за два дня до гибели Лейлы я видела анонс ее последнего спектакля… Ох, простите! Не хотела вас расстраивать.

– Ничего. Голова болит дико. Пожалуй, мне лучше отдохнуть немного. – Элизабет отвернулась к окну и прижала к глазам руку.

Чтобы понять Лейлу, надо прожить ее детство, ту поездку в Нью-Йорк, страхи и разочарования… И знать, какой бы умилительной история ни казалась в журнале «Пипл», все было совсем не так красиво…

Из Лексингтона в Нью-Йорк автобус ехал четырнадцать часов. Элизабет спала, свернувшись на сиденье калачиком и положив голову на колени Лейле. Она немножко боялась и немножко грустила: мама вернется домой, а они уехали. Но она знала, Мэтт предложит: «Выпей, золотце мое», – потащит маму в спальню, и немного погодя они начнут хохотать, взвизгивать, а пружины кровати скрипеть и стонать…