Не по чину

То, что вокруг продолжает происходить что-то непонятное, и происходящее это его непосредственно касается, у Мишки сомнений не вызывало. Никифор с Федором мотались где-то до темноты, вечерами же при свечах, что-то подолгу напряженно, а временами весьма бурно обсуждали. Оба после этих переговоров были выжаты, как активисты противоборствующих политических партий накануне решающего этапа выборов, на котором они по каким-то соображениям вынуждены поддержать единого кандидата. При этом Федор выглядел безрадостно, как осеннее болото, и временами не говорил, а булькал, как болотный житель. Дядька же, хоть и не скрывал своей озабоченности, но в то же время глаза у него азартно блестели, как на представлении циркуса в ожидании тщательно спланированного и весьма доходного «экспромта».

Егоровы ратники тоже, похоже, что-то знали или догадывались: весь десяток, кроме самого десятника, с утра исчезал в неизвестном направлении, якобы по городу пройтись, на торгу чего прикупить, да просто отдохнуть, но возвращались трезвые и, так же как Никифор с Федором, о чем-то подолгу совещались, разве что не так бурно. Мишка пытался было поговорить с Арсением, да все без толку — тот никаких намеков в упор не слышал, только посмеивался:

— Да ты что, Михайла? Как же тут на месте-то усидеть? Когда еще мы в стольный город попасть сподобимся? А тут на торгу чего только нету — прямо как в заморское княжество попал, на иное только поглядеть — и то диво, а уж купить-то! Я вот намедни не поскупился, сторговал у заморского купца ларчик с секретом. Вроде и безделица, и зачем она мне — сам не знаю, а глянулась. Может, Петьке нашему подарю — не все же ему над другими шутки шутить.

Ходок пару раз пытался осторожно заговаривать с Мишкой, но все больше на тему тех усовершенствований, что устроили на княжьей ладье: его это зацепило не на шутку. Предлагал вместе подумать, да разобраться, что можно еще сделать, мол, то все на ходу придумалось, наспех, понятно, что времени не было, нужда заставила, а вот если спокойно рассудить, так еще ладнее может получиться.

Мишка эту тему не поддерживал категорически: во-первых, раздавать ноу-хау на халяву в его планы не входило, во-вторых, он уже прикинул, что еще можно там сделать, но уже дома, в Михайловом городке, и советчики ему для этого совсем не требовались. А в-третьих, это Ходок сейчас после дороги отдыхает, а у сотника Младшей стражи хлопот с избытком. Поход еще не закончился, на нем вся забота и ответственность за личный состав, расположившийся в посаде, почти у самой реки, где у Никифора был немалый кусок земли со стоящими там складами и сараями.

Там, конечно, в основном командовал Дмитрий, но систему караулов и общий распорядок жизни, дабы мальчишки от скуки и при неизбежном в таком случае падении дисциплины не натворили бед, развлекая себя самостоятельно, Мишке пришлось сочинять на ходу.

Тем временем «пляски с бубнами в хороводе» приобрели системный характер, причем широкий диапазон состава «ансамбля» — от лиц княжеского рода и Великой волхвы до нищего бродячего музыканта — наводил на мысль, что имеет место тенденция превращения разовых выступлений в большие гастроли, где он сам намечен на роль приглашенной звезды и, что самое поганое — ни сном, ни духом о программе выступления и маршруте «труппы».

Так, сразу после крещения отроков, Мишку разыскал монастырский служка и кротким тоном сообщил, что его желает видеть князь Всеволодко. Ничего не оставалось, как последовать на зов.

Князь уже чувствовал себя значительно лучше, полусидел на постели и на Мишкин поклон и ритуальные изъявление почтения ответил коротким кивком, одновременно отсылая взмахом руки своего посыльного.

— Ну, здрав будь, Михаил. Присядь, поговорить с тобой хочу.

— Слушаю тебя, княже, — Мишка опустился на указанное место, не обманываясь насчет показного благорасположения Всеволода к своему пленителю, ибо тот больше заботился о своем удобстве — чтобы при разговоре не смотреть снизу вверх на собеседника.

— Насмотрелся, знаю, что ты старшим послушен, — позволил себе слегка усмехнуться князь Городненский, разглядывая его так, словно и не было длинной дороги на тесной ладье. Заговорил, будто сам с собой рассуждал:

— Дядька твой сказывал, дед в тебе надежду свою видит — продолжение рода… Счастлив он, что есть в чьи руки свое дело передать. Хотел бы и я перед смертью знать, что есть у меня такое продолжение. Хотя самое главное, чтобы было что передавать. Так?

— Истинно так, княже, — осторожно подтвердил Мишка эту прописную истину. — Но дед мой превыше всего долг и честь свои воинские ставит, их и приму, как его наследие.

«Торговаться изволишь, княже? Ну-ну, интересно. За все время, что шли сюда, ни разу не заикнулся, а сейчас, значит, вспомнил? Вполне логично, конечно — тут-то ты даже формально уже не мой пленник».