Не по совести

От подруги Ирина Васильевна сразу же отправилась на работу в первую городскую больницу, где занимала должность заместителем главврача. Пользуясь своим должностным положением, она по телефонной проводной связи смогла доподлинно установить, что состояние ее внучки вполне стабильно и ее жизни нечего уже больше не угрожает, при этом, увидеться с ней не возможно из-за глубокого принужденного сна. Являясь доктором, женщина отчетливо понимала, что эта вынужденная мера была в таком случае просто необходима.

Все утро, вплоть до обеда, ее тяготило странное чувство, как будто что-то должно непременно случиться очень страшное и нехорошее. Однако, терзаясь подобными муками, она все-таки не отважилась позвонить сыну и узнать: все ли в порядке между ним и Азмирой, прекрасно понимая, что ситуация в их семье сложилась достаточно щекотливая, и разрешить ее вот-так просто никак не получится. Работа не клеилась, и, только дождавшись обеденный перерыв, она покинула лечебное заведение. Появилась прекрасная возможность отправиться к дому и уже там разобраться, что же явилось причиной ее необычных предчувствий.

Зайдя в квартиру, она тут же улицезрела всю ту наполненную жутью картину, которая осталась после вчерашнего проявленья негативных эмоций, возникших в душе ее любимого сына. «Мамай, когда проходил по Руси, в процентном соотношении оставил разрушений намного меньше, чем сейчас находится в этой квартира», - невольно подумала Ирина Васильевна, разглядывая весь тот хаос, который царил в ее доме. «Что же тут все-таки происходило? - продолжала она теряться в сомнениях, - Надеюсь, он (имея в виду «распрекрасного» сына) ее не обидел»? С такими невеселыми мыслями она зашла в зальную комнату, где ее полупьяный сын сидел в компании двух таких же людей.

Они выглядели вполне отвратительно и вызвали у достойной женщины невольное чувство презрения. Бомжеватого вида – одетые в грязные рваные засаленные лохмотья, они выглядели просто ужасно и пахли нисколько не лучше. Их семейные хрустальные стопки, в тот момент, были наполнены, и вонючие гости вот-вот готовы были их опрокинуть, но увидев вошедшую строгую женщину, невольно замерли в нерешительности, поглядывая искоса на хозяина, ожидая, что он им на это предложит.

Первый – «Огрызок» (фамилию и имя не помнил даже он сам) являл из себя некое подобие представителя сильного пола сорокапятилетнего возраста, но выглядел он значительно старше. Худощавое обвисшее телосложение указывало на очевидную нелюбовь к физическим упражнениям. Он давно уже вел такой образ жизни и совершенно перестал стремиться к чему-то другому. «Прочерневшие» ввалившиеся внутрь изборожденные морщинами щеки покрывала густая всклоченная рыжая борода; светло-карие глаза выражали абсолютно отстраненное от всего человеческого состояние: давно «потухнув», они не желали больше ничего, кроме выпивки, наполняясь при ее виде неестественной жадностью; нос большой на конце превратился в огромных размеров синюшного цвета «картошину»; длительный период нечесаные рыжие торчащие в стороны волосы «ляпками» свисали на плечи. «Не иначе в этих «зарослях» водятся вши», - подумала хозяйка, сморщившись от одной-только мысли.

Второй мало чем отличался от первого, только был моложе лет так на пять, а то и на шесть. Он носил имя «Прыщак», вполне им заслуженное, так как все его лицо было покрыто прыщами, как у больного «Ветрянкой». Такого же роста, как и его товарищ, едва превышающим сто шестьдесят пять сантиметров, он выглядел более складно, выделяясь, пусть и небольшой, но физической силой. Очевидно, в такой образ жизни он «окунулся» недавно и не успел еще растерять заложенных природой способностей. Лицо его имело оттенок более светлый, чем у его невольного друга, но также покрывалось густой кудрявой безобразно взъерошенной бородой: она имела светло-русый оттенок, под стать, серо-голубым еще отличающихся какой-то «живостью» глазкам; нос был прямой, на конце своем сизый, начинающийся превращаться, как и у первого в большую испещренную морщинами круглую «сливу»; голова его была гладкой, давно облысевшей, только на висках и чуть-чуть сзади прослеживалось незначительное количество волосяного покрова, начисто выбриваемое хозяином. «Хоть этот не заразит нас педикулезом», - промелькнуло в голове у ошарашенной таким жутким видом женщины.

Не смотря на некоторые различия, общим у обоих представителей самого низкого статуса, какой только имеется в нашем обществе, являлась необыкновенная жуткая вонь, говорившая о полном их пренебрежении к гигиене и устойчиво пропитавшая воздух квартиры, создавая такое ощущение, что въелась даже в стены и мебель.

- Что здесь такое, сейчас, происходит!? - наполнив голос неестественным гневом, вскричала обычно добродушная женщина, - Ты что, сынок, вообще ополоумел в своем неожиданном горе. Да и, какое тут, собственно, горе? Подумаешь, – ребенок оказался не твой. Но ведь ты его растил, как своего, как родного, и какая теперь разница, кто его настоящий папаша.