Не по сценарию

Элли говорила это спокойно, совершенно без кокетства, и даже немного грустно. А я вдруг понял, что мое сердце, получившее свободу от клетки ревности, умеет делать кульбиты, вызывая приступы эйфории. Я ей все-таки интересен, она хочет узнать меня, стать ближе. Какое, оказывается, чудесное чувство — знать, что ты нужен кому-то не из-за умения доставлять удовольствие, не из-за красивой физиономии, не из-за денег, а просто так, потому что я, черт побери, загадка. Про время я комментировать не стал. Она права, долго я с ней не буду, потому что эйфория очень скоро закончится. И даже хорошо, что она это понимает сама.

Я постарался не показывать свою радость. В конце концов, это еще ничего не значит. Да, пусть я ошибался, приписывая ей интрижки сразу с несколькими мужчинами, но это не говорит о том, что Элли так уж сильно отличается от других. Это всего лишь позволяет мне не злиться на нее, а еще развязывает руки в отношении своих желаний к ней.

— Ты не видела всей квартиры, — интригующе проговорил я. — Пойдем, покажу кое-что. Тебе понравится.

Элли непонимающе нахмурилась, но все же встала и позволила вывести себя в коридор. Я толкнул дверь в спальню и потянул Элли за собой, но девушка вдруг заупрямилась.

— Арт, мы же это обсуждали. Никакого секса.

У меня было слишком хорошее настроение, чтобы злиться сейчас на очередную вспышку недоверия, поэтому ответил вполне спокойно.

— Элли, во-первых, спальня у меня одна, и если хочешь спать на кровати, а не в гостиной на неудобном диване, тебе придется разделить спальное место со мной. А во-вторых, я тебя вовсе не в постель тащу. Пошли, сама увидишь.

Я снова потянул Элли а руку, и на этот раз она подчинилась. Я подошел к стеклянной двери и распахнул ее. Это был выход на террасу. Нас тут же обдало прохладным влажным воздухом, и пригревшаяся в теплой гостиной Элли поежилась. Пришлось взять с кровати большой пушистый плед, после чего мы все-таки вышли наружу, на мою любимую террасу, мое место силы.

Пол устилала каменная плитка под цвет фасада, местами от времени потрескавшаяся. Кое-где даже трава успела прорасти. Террасу огораживал массивный каменный парапет, по углам которого возвышалось две гигантских колонны, державшие нависающий метрах в трех над головой каменный козырек. Обхватить эти колонны не смогли бы даже двое взрослых мужчин. По внутренним углам парапета красовались не менее величественные каменные горгульи, ощетинившие пасти. Размером они превышали мой рост, и их я любил особенно, прозвав стражами моего спокойствия. С улицы все эти каменные излишества выглядели всего лишь украшениями фасада, и человек, никогда не бывавший в этом доме, вряд ли догадался бы, что за колоннами и балясинами скрывается уютная терраса, душевное пристанище одного одинокого актера и поэта.

Из мебели здесь было несколько кресел, столик и качели-диван. На них я и усадил Элли, пристроившись рядом.

— Я показал бы тебе красивые виды, но идет дождь, а крыша слишком высоко так что половину террасы заливает. Так что предлагаю просто насладиться свежим воздухом.

Я сел рядом, прикрыл Элли пледом и снова прижал к себе.

— Очень необычное место. Пожалуй, во всей квартире самое странное и интересное.

Я пожал плечами.

— Мне здесь нравится. Самые лучшие идеи пришли мне в голову именно тут.

— Ты имеешь в виду свои пьесы?

Элли заинтригованно посмотрела на меня.

— Да, и их тоже. Почти все, что я написал, было во времена учебы в ГИТИСе, и тогда я уже жил тут. Здесь мне пришло много бизнес-идей для развития театра, решений для спектакля. А еще тут я много читаю. Летом, когда хорошая погода, ко мне часто птицы прилетают, и мне это нравится. Я их подкармливаю.

Элли смотрела на меня, как на инопланетянина. Чему она удивляется? Что мне хорошо в том месте, где другие чувствуют себя некомфортно? Или тому, что я радуюсь прилетающим птицам?

Так и не пояснив ничего, Элли слегка улыбнулась и снова отвернулась. А ответила она вовсе не то, что я ожидал услышать.

— Тогда жаль, что сейчас идет дождь.

— Да, жаль, — ответил я и замолчал, не желая почему-то говорить, что она обязательно окажется здесь еще не раз, в хорошую погоду тоже. Только вряд ли мы будем здесь читать.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем, но тут Элли заговорила снова.

— Арт, скажи, зачем ты убил Катерину? — внезапн вопрос застал меня врасплох, выдернул из приятных мечтаний.

— В смысле? — не понял я. Элли могла спросить все, что угодно, но заговорила почему-то именно об этом.

— Я имею в виду, почему пьеса плохо заканчивается?

— Тебе жаль Катерину, что она утопилась? — с интересом уточнил я.

— Да, мне бы хотелось, чтобы у этой истории был счастливый финал.

— А счастливый — это какой, Элли? — с интересом спросил я.

— Ну как же? Андрей ведь бросил свою невесту, которую не любил, сделал предложение Катерине. Она согласие ему дала. Они должны были пожениться и жить долго и счастливо.

Я рассмеялся.

— Нет у этой истории счастливого конца, и быть не может. Потому что такова жизнь, а она жестока. Я же не пишу сказки, мои пьесы — все про жизнь, и там больше философии, чем хэппи-эндов.