Не померкнет никогда

Но командир 412-й капитан Н. В. Зиновьев, получив приказ взорвать батарею, не хотел верить, что тут нет ошибки. Он дозвонился до командующего ООР и дважды требовал подтвердить приказ. Когда командиру пришлось объявить решение Военного совета личному совету, у артиллеристов выступили на глазах слезы. Для краснофлотцев береговой обороны такая батарея — то же, что для плавающих моряков родной корабль…

Пока наши части отводились с чебанского выступа, 412-я успела выпустить по врагу весь наличный боезапас до последнего снаряда. Моряки 1-го полка и приданные ему батальоны включались на соседних участках обороны в начатые там контратаки. На случай если противник отрежет батарею, еще ведущую огонь, к Чебанке высылались тральщики и катера.

Однако принимать артиллеристов на корабли не потребовалось. Дав последний залп и взорвав орудия, они отошли по суше. Личный состав батареи капитана Зиновьева влился в осиповский полк.

* * *

После войны в материалах Нюрнбергского процесса было опубликовано письмо Гитлера к Антонеску, где румынскому командованию давались советы насчет того, как быстрее взять Одессу. В письме, между прочим, говорится: "Главное состоит в том, чтобы приблизиться к самому побережью с северо-востока, то есть в полосе действий Вашего 5-го армейского корпуса, чтобы можно было взять под сильнейший артиллерийский огонь портовые сооружения города".

Наставления эти давались несколько позже того времени, о котором я веду сейчас речь, — в начале октября. Однако, надо полагать, командование 4-й армии, осадившей Одессу, и без подсказки фюрера ставило перед собой ту же цель во всех случаях, когда пыталось прорвать нашу оборону в Восточном секторе.

В конце августа 12-километровый участок фронта между Большим Аджалыкским и Куяльницким лиманами сделался решающим. К наступавшим здесь 13-й и 15-й неприятельским пехотным дивизиям прибавились новые части. Становилось очевидным, что враг, не пробившись к городу с других направлений, переносит главный удар сюда.

Глядя на карту с последними данными обстановки, я невольно думал о том, что еще нигде под Одессой так много не зависело от того, сумеем ли мы не пустить противника дальше и оттеснить его хоть немного назад. Как ни придвинулся фронт к городу с юга и запада, от Вакаржан или Петерсталя до одесских окраин все же дальше, чем от Корсунцев или Ильичевки.

Да и не только в этом было дело. Приближение фронта к северному берегу Одесского залива, до которого оставалось несколько километров, означало, что враг заходит в тыл морскому порту, связывающему нас с Большой землей.

Чтобы отвести эту угрозу, перегруппированные части Восточного сектора поднимались в трудные контратаки. Штаб артиллерии маневрировал наличными огневыми средствами, стараясь компенсировать отсутствие 412-й батареи. Из Севастополя пришли новые эсминцы с дальнобойными 130-миллиметровыми орудиями. 25 и 26 августа правый фланг армии поддерживало по шесть-семь кораблей. До 80 самолето-вылетов делали сюда в эти дни бомбардировщики, базировавшиеся на крымские аэродромы.

Все это не оставалось безрезультатным. Продвижение противника, хотя он вводил в бой резервы, приостановилось. На отдельных участках нашим частям удалось даже несколько оттеснить его назад, улучшив свои позиции.

Из группы комбрига Монахова примчался наш направленец капитан Харлашкин. Явился возбужденный, весь в пыли — так спешил доложить подробности боев и свои соображения о положении на участках полков Восточного сектора — Разинского, пограничного и морского.

Все они сражаются геройски. Старшие командиры всюду на переднем крае. Осипов и его комиссар Митраков сами водили своих краснофлотцев в контратаки: командир полка — на одном фланге, комиссар — на другом… Майор Маловский лично возглавил дерзкую вылазку пограничников во вражеские тылы, во время которой они захватили четыре легких орудия и тут же открыли из них огонь.

Но у противника огромный численный перевес. Хотя фронт Восточного сектора и сократился, сжался после ликвидации чебанского выступа, все-таки нам опять не хватало здесь бойцов.

— У разинцев в ротах некомплект до семидесяти процентов, — докладывает Харлашкин. — Этот полк обязательно надо чем-то пополнить.

Для Разинского полка предназначены два отряда моряков, только что высадившихся с транспортов "Крым" и "Армения", — около 900 штыков. Услышав об этом, Харлашкин веселеет. Но, спохватившись, начинает доказывать, что в полк Осипова люди тоже нужны позарез.

И он прав: пополнение необходимо и морскому полку. Из двухсот одесских коммунистов, мобилизованных обкомом, которых мы недавно туда послали, многие уже погибли в бою или ранены. Штаб флота отправляет в Одессу еще два небольших краснофлотских отряда. Однако я не могу обещать Харлашкину, что они обязательно попадут в морской полк: пока отряды прибудут из Севастополя, крайняя нужда в людях может возникнуть где-то еще.