Не померкнет никогда

Война уже научила его не пренебрегать ничем, что способно усилить наши удары по врагу. Можно себе представить, как отнесся бы Василий Фролович к обшитым железными листами тракторам, покажи ему кто-нибудь их в мирное время… А теперь рад, что его дивизия получила несколько грохочущих машин, и просит еще — убедился, что и таких танков фашисты боятся.

Сейчас его заботят пулеметчики. Не те, что перешли из ТИУР, а расчеты, укомплектованные за последнее время. Там есть, по его словам, люди не только плохо обученные, но и такие, которым не хватает выдержки. А каждый пулемет слишком много значит при отражении вражеских атак, чтобы можно было с этим мириться. И комдив уже решил: потребует от командиров полков лично проверить пулеметные расчеты — пусть бойцы знают, что пулеметчик не подведет никогда.

Другая забота Воробьева — снайперы. Он уже поставил полкам задачу: иметь хотя бы одного-двух снайперов в каждом взводе. Это положит конец общей, часто безрезультатной пальбе по высунувшемуся из неприятельского окопу солдату одиночные цели будут быстро и с минимальным расходом патронов поражать самые меткие стрелки.

Еще две-три недели назад вопрос о снайперах вообще не возникал под Одессой. Снайперы нужны там, где существует устойчивый фронт, прочная позиционная оборона. И это хорошо, что они нам понадобились.

С передовой везу в штарм любопытный документ — экземпляр неприятельской листовки, которую разбросал самолет над нашими позициями. Листовок сбрасывалось немало и раньше, у наших разведчиков их уже целая коллекция. Но эта довольно примечательна. Командование 4-й румынской армии грозится: если мы не сдадим Одессу к 10 сентября, то сюда "придут крупные силы германской армии…", С одной стороны, похоже на ультиматум, даже срок назначен. И в то же время — совсем откровенное признание своей неспособности нас одолеть: пугают немцами!..

* * *

Большое село Дальник растянулось на несколько километров. После заката, когда над степью быстро сгущаются сумерки, главная сельская улица почему-то кажется особенно длинной — едешь, едешь, и нет ей конца.

День выдался еще по-летнему знойным, а сейчас потянул ветерок со стороны довольно близкого отсюда моря и повеяло приятной прохладой. Наверное, раньше в такие погожие вечера высыпала на улицу молодежь, голосистые парни и девчата заводили песни… Теперь село притихло, жителям, которые тут остались, не до гулянок. Фронт совсем близко, отчетливо слышны орудийные выстрелы.

В Дальнике — командный пункт 25-й Чапаевской дивизии и Южного сектора обороны. Капитан Безгинов, свой человек в этих местах, уверенно показывает водителю, где повернуть к хате генерала Петрова. Если не застанем его тут, пойдем со связным на НП, оборудованный за селом.

— А я только что от Мухамедьярова, из тридцать первого полка, — говорит, поздоровавшись, Иван Ефимович. — Успел, правда, уже освежиться. Приспособился, знаете, принимать ванну в хозяйском корыте. Совсем неплохо после того, как пропылишься за день!

Петров верен себе — непрерывно разъезжает по фронту сектора, проводя большую часть, дня в полках, в батальонах. Командарм Софронов, побывавший здесь недавно, обнаружил, что Иван Ефимович, пренебрегая ради быстроты кружными путями, проскакивает простреливаемые пулеметным огнем участки, присев на подножке своей эмки за кабиной. Кажется, Петров предлагал и Софронову добраться таким способом до батальона, куда они направлялись. Георгий Павлович возмутился и потом рассказывал мне:

— Отчитал я его. Ты же, говорю, не комбат все-таки, а командир дивизии, так вот помни об этом и путешествовать на подножке брось. Обиделся. Перешел на официальность: "Понял, товарищ командующий!" Но нельзя же так. Там и крюка-то всего километра четыре надо было сделать…

Теперь я подумал, что в способах передвижения Ивана Ефимовича по фронту вряд ли что-нибудь изменилось. Но в Конце концов командир дивизии поступал так, как считал нужным и привык.

Мы подошли к карте, и Петров заговорил об участке, который и его, и штарм особенно волновал: о районе Ленинталя. Захватив в конце августа это селение, противник довольно глубоко вклинился между нашими 31-м и 287-м стрелковыми полками. Сомкнуть их фланги на прежних позициях никак не удавалось.

Иван Ефимович был неспокоен, и, как обычно в таких случаях, давала о себе знать старая контузия: он кивал не в такт речи головой и должен был время от времени поправлять съезжавшее пенсне. Характеризуя обстановку, Петров пользовался короткими, словно рублеными, фразами:

— Вклинившийся противник успел закрепиться. На выступе имеет окопы полного профиля. Много минометов и автоматического оружия. Пехоты — не менее двух полков. Наращивание сил продолжает. В случае прорыва к Сухому лиману, чего можно ожидать, наш левый фланг оказался бы отрезанным…