Не померкнет никогда

Враг прорвался в селение Камары. Однако продвинуться дальше уже не смог. Да и селением овладел не полностью: окраину удерживало наше боевое охранение. Вечером было замечено, что на достигнутом рубеже противник начал окапываться, как видно израсходовав все резервы. О том, какие потери понесли наступающие фашистские части, свидетельствовало участие в дневных атаках трех саперных батальонов - факт, установленный по документам убитых гитлеровцев и показаниям пленных.

Камары - составная часть Чоргуньского опорного пункта передового рубежа обороны, их обязательно надо было вернуть. Командарм приказал отбить селение на следующий день - 22 ноября. Но комендант сектора И. А. Ласкин, оценив обстановку, пришел к выводу, что выгоднее контратаковать не завтра утром, а этой же ночью. Генерал Петров согласился с ним.

Задачу выполнял уже не раз за эти дни отличившийся 514-й полк И. Ф. Устинова при поддержке 161-го. В контратаку бойцов повел комиссар полка О. А. Караев. Незадолго до полуночи в штарм поступило донесение о том, что Камары снова в наших руках.

На этом, собственно, и закончилось отражение ноябрьского наступления на Севастополь - первого штурма, как теперь обычно говорят. Враг вынужден был перейти к обороне, его расчеты на быстрое овладение Севастополем сорвались еще раз.

После десяти дней боев линия фронта на правом фланге, у Балаклавы, местами отодвинулась в глубь плацдарма на три-четыре километра от прежнего передового рубежа. Конечный итог борьбы за балаклавские высоты был, таким образом, не в нашу пользу. Позиции первого сектора ухудшились (что, впрочем, не помешало прочно удерживать их в таком виде долгие месяцы).

Очень важно было, что в наших руках остались Кадыковка, Камары, Чоргунь. Это много значило для дальнейшей устойчивости всей правой половины Севастопольского обвода.

Что касается направления вспомогательного удара, то там противнику удалось продвинуться на отдельных участках на один-полтора километра. Бои здесь были упорными, в них отлично показали себя чапаевцы. Именно их стойкость сорвала неприятельский замысел-рассечь наш фронт глубоким клином.

17 ноября, когда было очень напряженно в южных секторах, гитлеровцы предприняли атаку еще и с севера - на участке бригады Вильшанского. В атаке участвовало до трех с половиной десятков танков и броневиков и до двух батальонов пехоты. Тут все решил мощный заградительный огонь богдановцев, береговой батареи Матушенко и других артиллерийских частей. Больше десятка броневиков и танков было подбито, следовавшая за ними пехота рассеяна. До нашего переднего края фашисты не дошли.

* * *

В сопоставлении с тем, что ждало севастопольцев впереди, ноябрьские бои под Балаклавой и у Ялтинского шоссе могут показаться не столь уж значительными. Предвижу, что иной читатель, знакомый с масштабами операций на других фронтах, отнесет, скажем, отражение атак с участием 35-40 танков к фактам, совершенна заурядным.

Но судить о севастопольских боях - и ноябрьских, и последующих - только по количеству введенной в действие техники нельзя. Кстати сказать, на подступах к Севастополю немного таких мест, где и 40 танков можно развернуть одновременно. В итогах же ноября примечательно уже то, что сперва вражескую ударную силу, прокатившуюся по всему Крыму и взявшую разгон для захвата с ходу последнего на полуострове города, сумели задержать спешно сформированные краснофлотские батальоны. А затем, когда эти батальоны только-только успели влиться в поредевшие, ослабленные тяжелыми потерями части приморцев и когда лишь создавалась система обороны, потерпело крах решительное наступление немцев, по обычным понятиям неплохо подготовленное, в успехе которого противник не сомневался.

11-я армия Манштейна, одна из сильнейших у Гитлера на всем восточном фронте, застряла в Крыму теперь уже надолго. Имея в тылу советский Севастополь, гитлеровское командование не могло двинуть ее через Керченский пролив на Тамань, не могло и подкрепить ею свои войска, наступавшие на Ростов.

Вот тогда гитлеровцы и начали писать о том, что Севастополь первоклассная, неприступная крепость, стали именовать все его береговые батареи не иначе как фортами, придумывая им "страшные" названия - "Максим Горький", "Чека", "ГПУ"... Надо же было как-то объяснить, почему два армейских корпуса, усиленные танками и значительной группировкой артиллерии, поддерживаемые авиацией, остановились перед городом, который на самом деле никаких укреплений крепостного типа со стороны суши не имел, а тылом было море.

Если в огне боев главная база Черноморского флота превращалась в неприступную сухопутную крепость, такой ее делали не форты, а ставшие на защиту Севастополя, полные решимости его отстоять советские люди.