Не померкнет никогда

Командование береговой обороны выполнило последнюю просьбу батарейцев, и это позволило еще на несколько часов оттянуть окончательный захват высоты врагом. Двадцатитрехлетний комсомолец Иван Пьянзин был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Почти одновременно с 365-й батареей смолкли, израсходовав боезапас, орудия и бронебойки сводного отряда, оставшегося под началом майора Кохно на прежней запасной позиции 79-й бригады (туда сперва еще была надежда вернуться), чтобы закрыть для немцев выход из Камышловской долины.

Окруженный отряд продержался в тылу противника, в километре с лишним за линией фронта, несколько суток, уничтожая все, что появлялось на блокированной им узкой дороге,- танки, автоцистерны, неприятельскую пехоту. Только подбитых танков осталось на этой дороге больше двух десятков. Но потом бить фашистов стало нечем. Иссяк и запас воды. Отряд оказался без связи - сели батареи рации. К счастью, тут обошлось без трагического конца.

- Кохно с нами, раненный, но живой, - докладывал обрадованный полковник Потапов со своего нового КП в Трензиной балке. - Мы с Сахаровым ломали голову, как его вызволить, а он сам выбрал момент и прорвался со всеми своими людьми и пушками!..

Тем временем за Северной бухтой закончилась перегруппировка неприятельских сил и перед ослабленной 95-й дивизией Капитохина оказались пополненные немецкие 22-я и 132-я пехотные и по крайней мере один полк 46-й дивизии, только что прибывший из Керчи. Свежие войска из резерва подтянул враг и на соседние участки фронта.

К вечеру 16-го положение на северном направлении резко обострилось. Собрав новый ударный кулак, противник возобновил решительное наступление, стремясь любой ценой прорваться к бухте. Разгорелись бои еще более тяжелые, чем неделю назад.

Все это время в армии выбывало из строя убитыми и ранеными по полторы-две тысячи человек в день. Прибывавшие маршевые роты восполняли не больше одной десятой потерь. На отдых не отводился с переднего края ни один батальон, как бы он в том ни нуждался. А уплотнение боевых порядков на наиболее угрожаемых участках шло лишь за счет небольших местных перегруппировок с сокращением, где можно, линии фронта. Но изыскивать кое-какие резервы таким образом удавалось только в южных секторах, где нас еще не так потеснили.

15 или 16 июня, когда по всем признакам надвигалась новая волна штурма, обсуждался вопрос об отводе ближе к городу - на Инкерманские высоты и к Мартыновскому оврагу-Чапаевской дивизии. Был даже подготовлен соответствующий приказ. Чапаевцы понесли немалые потери, сковывая крупные силы противника в центре Севастопольского обвода, и командарм опасался, что дивизия с приданными ей двумя морскими полками не удержит ставший для нее слишком широким фронт.

Однако против сокращения фронта обороны стал возражать (в подобных случаях это бывает не часто) командир дивизии Коломиец. Генерал Петров съездил к нему и, вернувшись, сказал:

- Трофим Калинович убедил меня, что еще может держаться на прежних позициях, хотя в полках у него осталось по шестьсот - семьсот бойцов. Высказал, между прочим, и такой довод, по-моему - серьезный: люди не поняли бы сейчас ухода с позиций, за которые пролили уже столько крови и где настроились стоять насмерть. Отойти, говорит, я всегда успею, если припрет... Что ж, согласимся? Только за флангами дивизии надо глядеть в оба. Особенно за левым чтобы немцы не оказались у Инкермана раньше Коломийца.

Когда все это утрясли, Иван Ефимович - мыслями он еще был с чапаевцами печально промолвил:

- Как-то я рассказывал вам про старика Ямщикова из Пугачевского полка. Ну, помните - тезка Чапаева и его соратник в гражданскую, потом много лет был председателем колхоза, на эту войну пошел добровольцем... Так вот, отвоевался старый орел, вчера убит. Свой пулемет - зенитную "счетверенку" с рук на руки передал сыну...

Как характерно это было для командарма Петрова! Поехав в соединение решать большие оперативные вопросы, он успевал справиться о лейтенантах, сержантах, рядовых, которых однажды запомнил.

А отвод Чапаевской дивизии на Инкерманские высоты сделался совершенно необходимым через пять-шесть дней. Выстояв этот срок на прежнем рубеже, она помешала противнику ввести еще больше сил в наступление с севера и с юга.

Для другой из двух старейших дивизий Приморской армии, 95-й Молдавской, 17 июня стало последним днем, когда на ее участке удерживался сплошной фронт.