Не попадайся ему на глаза

А до нее доходит осознание катастрофы. Трудно дышать. Холодное липкое чувство разливается в груди и почему-то влажно между ног. Страшно поднять на него глаза и дико неудобно.

Низкий голос, чуть рокочущий, как у крупного хищника:

- Пока я буду разбираться с этим дерьмом, ты постоянно будешь подо мной. Днем, ночью, в любое время, где угодно. Это не в уплату долга. Ты торчишь мне десять свиданий, и только я буду определять, свидание это или нет.

Вадим поймал на горячем и воспользовался положением.

Но ему не было нужды ее убивать.

Он хотел трахать ее. И трахал. До полного ее умопомрачения.

Все как и было оговорено.

Почему же тогда ей стало настолько больно, когда он просто отодвинул ее в сторону и заговорил с братом о делах? Ужасно глупо, но когда она увидела, как Вадим входит в зал, ей вдруг показалось, что он пришел ради нее. Что он заставит брата замолчать.

Глупо, да. Она забыла, ради чего все это вообще было затевалось.

И да, Инга была очень рада тому, что таинственный предмет теперь вычислен. Рада, что смогла… Сможет помочь Вадиму с поисками.

Только она не могла обрадоваться.

Будь оно все проклято. Она думала, что-то для него значит, а не просто временная дырка. Забыла, что ему прежде всего нужна была информация. Надо было расколоть брата, и он расколол. А она помогла. Хорошо.

В конце концов, действительно, зачем засорять себе голову и строить воздушные замки? Все обозначено четко с самого начала.

Инга видела, что Вадим замкнут и сосредоточен на деле. Хочет поскорее уйти работать. Когда мужчина сосредоточен на работе, его лучше не отвлекать. Она знала это.

Но сейчас Инге просто надо было поговорить.

— Вадим… — начала она.

Замкнутый, строгий. Перевел на нее хмурый взгляд, прищурился. Резковатый жест. Да, он торопится, она мешает. Но ей надо было!

Просто посмотреть ему в глаза.

***

Его вымораживало это ее отчуждение, а неуверенность добивала. Хотел уже отодвинуть и пройти мимо, но она сжала его руку.

— Я хочу, чтобы ты знал, я никогда… — осеклась и сглотнула.

А у него сердце чуть горлом не выскочило от напряжения. Ну, говори же, скажи это, черт бы тебя побрал! Скажи.

И тут она посмотрела ему в глаза.

Всматривалась, как будто искала что-то в нем, испуганно, голодно, жадно. И этот свет в ее глазах. Вадим думал, что не дождется от нее этого никогда, учитывая то, как они начали.

Но сейчас ему было плевать на все. Мыслей в голове не осталось. Потянул ее на себя. Сжал тонкие предплечья.

— Инга… — только и успел прошептать в губы.

Она сама его поцеловала. Зарылась пальцами в волосы на затылке, стала гладить. Шептала сбивчиво:

— Я не поверила ему… не поверила, Вадим… Ты не думай. Я…

В нем словно лопнуло что-то, снося барьеры. Все копившееся за этот день напряжение прорвалось неизвестно откуда взявшейся нежностью. Откуда это в нем, слюнявое, сладкое, стыдное? Он не знал. Он же всегда контролировал себя, даже когда вот-вот готов был отключться от оргазма. А сейчас захлестнуло так, что руки тряслись. Шептал что-то, сам не понимал.

Подхватил ее на руки, унес в спальню.

Это было новое, что было между ними. Горячее, разъедающее душу. Это надо было прятать, делить только на двоих.

Непривычно.

Смятение, вот что он испытал, когда она вдруг вывернулась из его рук и сказала:

— Я хочу сама.

Касаться его, знакомиться с ним заново. Теперь было иначе, не так, как тогда. Этот день изменил что-то между ними. Вадим потянулся к ней, чтобы раздеть. Но она опередила.

— Дай я.

У нее дрожали руки. Пиджак надо было снять, галстук, рубашку. Она хотела сама. А это было трудно, дыхание сбивалось. Мужчина вздрагивал каждый раз, когда ее пальцы касались голой кожи, и от этого она просто захлебывалась.

— Сейчас… сейчас… прошу тебя… дай я…

Надо было еще расстегнуть ремень на его брюках. А у нее уже на гнулись пальцы.

— Мммм — застонал он, перехватывая ее руки. Стиснул зубы, отпустил.

Наконец смогла, высвободила его разрывающийся от бешеного тока крови член. Провела ладонью по головке, а потом по всей длине. Выдохнула, когда он дернулся в ее руке, и замерла глядя в его глаза.

Больше терпеть было нельзя. Полетели к чертовой матери ее тряпки. Он не хотел сдирать. Хотел сделать все медленно, но в тот момент уже невозможно было с собой совладать.

Это было здорово. Запредельно. Когда он рывком стаскивал с нее одежду, у Инги внутри все сладко сжималось и вздрагивало. Наверное, она просто привыкла, теперь по-другому уже будет пресно. Она сама стаскивала с него брюки и боксеры, и уже не могла ждать.