Не предавай меня

Первое, что Адель увидела – серое, низкое небо, подёрнутое пеленой туч. Аделина непроизвольно отметила, что когда переносилась, была темень, а здесь сейчас сумеречно и вокруг деревья корявыми ветками царапают это серое небо. Они раскачивались под порывами ветра и словно напевали свою зловещую песню.

Сухо, но где-то под ногами пару раз влажно шлёпнуло, а она бредёт вперед. Просто идёт, обхватив себя руками и покачиваясь. Чувство опустошения неподъёмной ношей опустилось на плечи, вымораживая радость и счастье, оставляя только звенящую пустоту – и даже перебирать ногами не хочется. Девушка, подойдя к осыпавшему листья дереву, села возле его могучего ствола. Слёз уже нет… просто пустота…

– Вот знала бы, накидку вторую взяла, – донёсся до Аделины старческий, словно надтреснутый голос, но он не коснулся сознания девушки. – Да уж задала мне задачку, убёгла как далеко. Заставляешь старую ножками топать. Ну, и что сидишь?

Перед лицом Аделины появилось старое, совсем сморщенное лицо. Пару раз моргнув, нахмурилась, и сипло выдавила:

– Что?

– Чего сидишь на земле-то? Вставай, давай, не то охолодишь себе всё, а тебе рожать.

– Кого? – Аделина не сопротивлялась, когда сгорбленная старуха, ухватив её за руку, потянула на себя. Поднялась и опять обхватила себя за плечи руками.

– Кого? А тебе знать-то пока не положено. Ну, пойдём, пойдём. Скоро совсем посвежеет, да и влагой воздух, чуешь, как насытился? Во-о-от, а я мокнуть уж не люблю, возраст у меня не тот, – вещала старуха, проворно семеня вперёд и увлекая за собой девушку.

Как, какими тропами они дошли до неказистого с виду домика и сколько шли – Аделина не помнила, да и не хотела ничего запоминать. Очнулась, только когда ей в руки сунули кружку с чем-то горячим и приятно пахнущим травами, а над головой прозвучал голос:

– На вот, выпей. Полегче станет на душе, да и тело отогреется.

Пригубив терпкий напиток, выдохнула и, повинуясь понуканиям старухи, аккуратными глотками допила его.

– Ну, вот и хорошо, вот и чудно, – забрала у неё пожилая женщина кружку, а Аделина только сейчас отметила, что сидит на жёстком стуле у окна, за которым уже темно, а перед ней на столе стоит свеча.

Адель даже и не помнила, чтобы в доме у кого-либо горели свечи, что ими можно прекрасно осветить комнату. Сейчас везде пользовались световыми артефактами, а вот свеча – это же совершенно другое. Танцующий огонёк на фитиле, словно балерина на одной ноге выплясывал свои пируэты, полностью завладев вниманьем девушки, и глаза её периодически начали закрываться.

– Пойдём, потёмка. Пойдём, ляжешь. Давай, перебирай ножками, не надо энергию раскидывать попусту, – Аделина встала и направилась за старухой, медленно переставляющей ноги, – Вот вы охапками её черпаете, раскидываете, распыляете, а разве это дело? – под нос бурчала старуха, укладывая девушку на жёсткую кровать и накрывая колючим одеялом.

Пару раз моргнув, Адель закрыла глаза, проваливаясь во мглу.

* * *

– Ну что, потёмка, выспалась? – голос хоть и надтреснутый, но довольно звонкий вытянул Аделину из дрёмы.

Распахнув глаза, моргнула, потёрла их и села, обеспокоенно осматриваясь: просторная комната, стены деревянные и от окна через симпатичные белые шторки в цветочек плещется солнечный свет, освещая скудную обстановку. На самой Аделине к её изумлению была просторная, льняная рубаха.

– Кто вы? – спросила чуть сиплым со сна голосом.

– Так вчера вроде познакомились мы, али ты забыла? – хитро блеснув глазами, старуха резво прошла к выходу и прежде чем уйти, обернулась, – Ты поди, умойся, да к столу иди, есть будем.

В воздухе уже витали изумительные ароматы, когда умытая, причёсанная Аделина опустилась на деревянную лавку, посматривая с неловкостью на старуху. От помощи та отказалась, и сейчас Адель видела почему. У неё и без помощи всяких бытовых заклинаний дело спорилось, на столе уже были расставлены тарелки с испускающей пар кашей, рядом красовались тарелки с пирогами.

Когда пожилая женщина, вытерев руки о передник, всё же села и приглашающим жестом указала на стол, Аделина вновь спросила:

– Вы так мне и не сказали: кто вы?

– Я Имелда, вчера ещё тебе говорила.

– Ничего не помню, – потёрла лицо ладонями Адель, – Только то, как смотрела на свечу и вроде куда-то шла, а потом всё – провал.

Старуха качнула головой и взяла ложку:

– Ну, немудрено, после пережитого. Ты ешь, ешь, потом поговорим.

То ли поздний завтрак, то ли уже обед, но он был изумительным, вкусным и питательным. После трапезы, устроившись в светлой комнате, которую хозяйка именовала светлицей, Аделина, наблюдая, как женщина суховатыми пальцами прядёт пряжу на каком-то невиданном девушкой устройстве, поинтересовалась:

– Вы ведь можете управлять энергией, я чувствую это, так почему не пользуетесь возможностью?

– Зачем? Я и руками хорошо справляюсь.

– Ясно, – резко встав, Адель отошла к окну, но вокруг был всё тот же лес с голыми, безлистными деревьями с раскачивающимися от порывов ветра ветками. – Странно, – словно самой себе проговорила: – Посреди леса…