Не. Прикасайся ко мне

– Прости, – совершенно естественно ответил Лука. Он обнял меня еще крепче, и вместо страха и беспокойства я нашла в его прикосновении утешение. Он нежно гладил мои волосы, которые были влажными от пота, и беспрерывно бормотал на ухо успокаивающие слова. Я чувствовала себя уверенно и все-таки не могла прекратить плакать. Как будто этот случай оставил очередную глубокую рану в моей душе, и нельзя было остановить кровь.

Заметно сбитый с толку, Лука наконец отпустил меня. В его взгляде было отчаяние, когда он посмотрел на меня. Он не знал, что делать, и я не могла ему этого сказать. Я не знала, что будет дальше.

– Где Апрель? – спросил он. Голос показался мне слишком мягким для его габаритов и силы.

– Она еще на вечеринке. Я пришла раньше, чтобы посмотреть с тобой фильм.

– Сага.

– Нет. – Я не знала, что он хотел сказать, но еще одного извинения я бы не выдержала. Он все сделал правильно и не должен чувствовать вину лишь из-за того, что написал мне сообщение.

Он взял мою руку и посмотрел на ссадины, которые я получила при падении. Он осторожно провел большим пальцем по моей ладони и убрал грязь и несколько камешков, под которыми появились кровавые точки.

– Нам надо войти. – Он пропустил меня в квартиру, закрыл дверь и повел меня в ванную, не выпуская моей руки.

В ванной я повернулась спиной к зеркалу, чтобы не смотреть на себя.

Но Лука хотел меня видеть. Он блуждал взглядом по моему телу, и я увидела, как у него напряглось лицо. Отчаяние на нем сменилось яростью, которая, однако, относилась не ко мне.

– Что случилось?

Я покачала головой:

– Ничего.

– Сага. – Тень пробежала по его гневному лицу.

– Ничего не случилось, – заверила я. И это было правдой – в какой-то мере.

Он, тяжело дыша, сжал губы.

– Я верю тебе. Пока. А теперь сядь.

Я послушалась и смотрела, как он достал из шкафа тепловентилятор. Потом он открыл воду и, когда температура, по его мнению, стала подходящей, намочил полотенце и стал передо мной на колени. Он осмотрел мои обнаженные ступни и направил взгляд вверх по ногам с содранной кожей к поцарапанным коленям и мокрому подолу платья.

– Можно?

В хаосе мыслей я сначала не поняла, что он имеет в виду, пока он не провел влажным полотенцем по моим щиколоткам. Нерешительно. Осторожно. Вопросительно. Мой кивок не был сознательным решением, это был инстинкт, который сказал мне, что Луке можно доверять. Он взял в руку мою ступню и протер ее полотенцем, потом другую. Он медленно продвинул полотенце дальше вверх и вытер грязь с моих коленей. При этом он большую часть времени смотрел на мое лицо, хотя красные опухшие глаза вряд ли являлись красивым зрелищем.

Когда Лука закончил, он встал, выключил воду и погрузил руку в ванну.

– Отлично. – Он улыбнулся мне, но я видела за этим ложь. На самом деле он хотел бить кулаком стену. – Оставайся здесь, сколько тебе нужно. Я подожду под дверью.

– Ты оставишь ее открытой?

– Конечно. – Лука пошел в коридор и сел на пол у стены прямо возле двери. Лишь теперь мне бросилось в глаза, что на нем вещи, которые он обычно надевал для сна. Он никуда не собирался идти, ни к Гэвину, ни к другой женщине.

Я сделала глубокий вдох и заставила себя встать. После того как я сняла платье, которое больше никогда в жизни не надену, я обхватила руками обнаженную грудь. Я медленно опустилась в воду спиной к стене, так, чтобы видеть Луку. Знание того, что он здесь, успокаивало меня. Когда он открыл мне дверь, в его взгляде было потрясение, которое потом сменилось яростью. Он никогда не сделал бы мне такого. Никогда. И эта уверенность была моим единственным спасением.

– Помнишь идею, которая пришла мне на Хеллоуин? – вдруг спросил Лука. – Я написал тебе записку, что у меня есть предложение.

– Да, помню.

– Я считаю, мы должны в следующем году подобрать костюмы друг для друга. Ты выбираешь костюм мне, а я тебе. Это сделало бы праздник еще более увлекательным. Кроме того, мы могли бы начинать раньше и вырезать смешные тыквы.

– Ты ненавидишь тыквы.

– Нет. Я ненавижу тыквенную водку.

Я взяла полотенце, которое Лука приготовил для меня, и окунула конец в теплую воду.

– Идея с костюмами действительно хорошая. Однако каждый из нас должен иметь право наложить табу на какой-то один костюм.

– Звучит разумно. Я ни в коем случае не буду танцором балета. В колготах я выгляжу настоящим дерьмом.

– Откуда ты это знаешь?

Он откашлялся.

– Об этом я говорить не буду.

У меня перед глазами возникла картина: Лука в розовых колготках, которые обтягивают его ноги, как вторая кожа, и я засмеялась. Картина была очень смешная.

– Ты смеешься надо мной? – возмущенно спросил Лука. Он слегка повернул голову в сторону, и я могла видеть его профиль.

– Никогда. – Я подавила смех и вытерла лицо. Черные остатки туши для ресниц на белом полотенце напомнили мне о том, что произошло час назад, и хорошее настроение исчезло так же быстро, как пришло. Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, и сделала глубокий вдох и выдох. Я была в безопасности.

Я не боюсь.

Страх не настоящий.

Уже нет.