Не прикасайся! (СИ)

 - Лен... посмотри на меня, - грустно улыбаюсь, - я не выйду больше на лед. У меня в шкафу есть куча платьев, и некоторых из них даже тренеры не успели оценить. Мне не хочется отдавать их по объявлению, какой-нибудь предприимчивой мамочке, желающей сэкономить. Но я бы с удовольствием отдала их тем, кто может дать второй шанс. Я оказалась слишком плохой хозяйкой.

- Тогда я у вас куплю платья, если они мне подойдут, - твердо говорит Лена.

- Договоримся.

Деньги мне совсем не нужны. А вот помощь кому-то не помешает. 

11

 - Мертвая невеста Кудрявцева, Кармен Иванова, Белль Петухова, призрак оперы Марьянова, отожравшаяся бабочка Самойлова, ангел Липатова, циркачка Сереброва и начинающая бактерия Азарова. Никого не забыл?

 Марина покатывается со смеху.

 - Бактерия... ну что вы ее так, Александр Олегович, музыкальная же девочка.

 - Да музыкальная, кто ж спорит? Но катает что? Зарождение жизни в космосе. Значит, бактерия.

 - А Самойлову за что?

 - За два лишних килограмма после отпуска!

 - Сбросит поди?

 - Вот пойди да сбрось сиськи. Потом расскажешь. Самойлову можешь списывать, у нее пубертат. Если переживет, может, вернет просранное, но у нее мать высокая и полная, маловероятно, что ей светит что-то вне группы здоровья. За Ивановой проследи повнимательнее, чтобы ей не сшили костюм малолетней шлюхи. А Сереброву не нарядили в шута, иначе заставлю переделывать.

 - Делаете ставку на Элину?

 - Посмотрим. У нее сейчас больше шансов на какие-то медали. И мать у нее тощая, есть шанс, что выкатает еще на пару сезонов перед спадом.

 - Так у нее не мать, а тетя.

 - Ну, один хрен родня. Ладно, с юниорками закончили, давай по взрослым. Как там вывих Даниловой?

 - А Азарова?  -  удивленно поднимает голову Марина.

 Азарова... это теперь моя головная боль. Не надо было ее брать. Отказать, отправить обратно в ее Питер, пусть бы закончила с фигуркой, поступила в универ и жила себе припеваючи. Без медалей, но и без долгов, в которые влезли ее родители для оплаты тренировок.

 - Азарова может слиться, если решит, что не потянет. Давай дождемся эскизов и ценника дизайнера.

 - Дизайнера? А я думала...

 - Что?

 Появляется странное ощущение грядущих неприятностей, и я хмурюсь, пытаясь понять, с чего вдруг так накатило. Последние дни я погрузился в работу с головой, не дал себе шанса на самокопание и новый виток фантазий. И даже почти удалось забыть о Никольской, субботнем вечере и ее свидании. Хотя вопрос о том, чем оно закончилось, порой не давал нормально вздохнуть.

 - Просто ко мне сегодня подходила Азарова, попросила разрешения покататься с малышней, чтобы потестировать платье на льду. Я думала, вы взяли готовое.

 - Я впервые об этом слышу.

 Смотрю на часы. Тренировка младшей группы еще не закончилась и есть шанс застать Азарову на льду.

 - Ну-ка, идем, посмотрим, что там за платье такое.

 В этом сезоне все идет наперекосяк. Гаврилова совсем поехала крышей и уже не скрывает желания забраться как можно выше в шоу и заодно в мою постель. Никольская вернулась и выворачивает душу своей беспомощной растерянностью. Надя ушла как раз когда она нужна, прямо перед новым сезоном. Азарова эта... с непонятным платьем.

 - Какого хрена вообще в этом клубе все решают без меня? Может, мне вообще свалить, вы тут и сами как-нибудь разберетесь?

 Марина опасливо косится на меня.

 - Вы просто как-то... заняты.

 Ага, занят. Мыслями о той, о которой думать совершенно не стоит. Если не успокоюсь, то здесь все нахрен развалится. Может уже трахнуть Никольскую и успокоиться? Ощущать себя мудаком мне не впервой, а секс с Настасьей обещает стать довольно ярким впечатлением. Надя свалила неделю назад, а я до сих пор не нашел никакую бабу. Скоро докачусь до просмотра порнухи. Хотя ту, что мне нужна сейчас, вряд ли вообще сняли.

 Вот уже и юниорки обкатывают программы с платьями без моего ведома. Где она, мать его, нашла? И почему не согласовала со мной?

 Мы выходим на лед и там, среди малышни в разноцветных тренировочных костюмах я вижу призрак из прошлого. Наверное, я поехал крышей, потому что на льду заходит на аксель Никольская. Маленькая, пятнадцатилетняя юниорка, в темно-синем платье с нежно-зелеными краями и замысловатым узором из страз. Худенькая, хрупкая статуэтка с неожиданной силой отталкивается от льда. И я снова считаю в воздухе обороты. Полтора, два с половиной, три с половиной... недокрут на две галки, падение, и приходится стиснуть зубы, чтобы остаться бесстрастным.

 Как-то раз Анька, жена брата, спросила, не жалко ли мне этих девчонок, которые бьются об лед каждый день, травмируются, уходят с переломанными ногами и до конца жизни смотрят на победы более удачливых соперниц.

 Жалко. Если бы у меня была дочь, я бы не подпустил ее к катку и на километр, потому что каждый раз, когда они падают, бьются головами, рыдают над разбитыми коленками и стертыми в кровь ногами, части меня их жалко. А другой, в общем-то, плевать. Они платят деньги и терпят боль, чтобы стоять на пьедестале, а не чтобы тренер вытер сопельки и погладил по головке.