Не прикасайся!

 - Что ж, раз мы затронули тему тренерских предпочтений, поговорим о вашем последнем сезоне. Насколько я помню, вы довольно успешно выступили на этапе юниорского гран-при и готовились ко второму, когда вдруг грянула замена вас на Светлану Гаврилову. Что вы чувствовали?

 - Я расстроилась. Света тогда получила травму, мне обещали второй этап, если хорошо выступлю на первом. Я взяла медаль, стала готовиться  -  и тут Гаврилова выходит на лед.

 - И этап отдали ей.

 - Да.

 - Как-то нелогично. У вас были шансы на финал, получи вы медаль на втором этапе. А Гавриловой, даже при наличии первого места, финал из-за пропуска не светил. Зачем такая замена?

 - Она была стабильнее и... более предпочтительна.

 - Даже после травмы?

 - Даже так.

 - Это было решение федерации?

 - Нет, Крестовского.

 - Единоличное?

 - Насколько мне известно, да. Александр Олегович сам решил отправить Гаврилову.

 - Как вы об этом узнали?

 - Услышала случайно.

 - И услышанное настолько выбило из колеи, что случилась трагедия? Анастасия, простите мне мою бестактность, но можете вы назвать свою слепоту результатом холодного, расчетливого, исключительно денежного и безличностного подхода Александра Крестовского к подопечным, а точнее, потенциальной прибыли от них?

 - Возможно... - улыбается эта сучка.  -  В какой-то мере. Но... есть такая вещь, как спортивный характер. Его вырабатывают в детях, которые серьезно занимаются спортом с малых лет. Ты уясняешь очень рано: или ты лучшая и тебя не могут сдвинуть с пьедестала. Или вини только себя. Наверное, объективно Гаврилова была намного лучше меня, и решение тренера было логичным. Я не отличалась высокой стабильностью, банально у Светы было больше шансов на медали главных стартов и триумфальный выход во взрослые, как и случилось. Трагедия в другом.

 Она молчит, а у меня инстинктивно сжимаются кулаки. В этот момент больше всего на свете мне хочется, чтобы Никольская оказалась сейчас рядом. Схватить ее, встряхнуть, как следует, объяснить маленькой стервозине, чем кончаются такие попытки уничтожить мою репутацию.

 Это интервью растащат на фразы. Каждую интерпретируют по-своему. Исказят. Еще несколько недель новостные ресурсы будут пестреть низкопробными статейками об алчном злобном тренере, который калечит судьбы детей за их же бабло. Многочисленные эксперты, не добившиеся в жизни нихрена, кроме сомнительной популярности в инстаграмах, обязательно расскажут, какой я мудак.

 Твою же мать. Эта сучка обвинила меня в собственной глупости и теперь методично доводит. Платье. Интервью.

 Я не дам ей третьего шанса по мне ударить.

 - Я никогда не думала о деньгах, папа платил за мой комфорт и мои тренировки. Я действительно жила фигурным катанием, я мечтала о медалях, новых программах, костюмах, шоу, соревнованиях. Как и все, грезила Олимпиадой. И была готова к тому, что соперницы могут оказаться сильнее, а лед подведет в самый неподходящий момент: он все-таки скользкий. Но я совершенно не была готова, что человек, который был целым миром, непререкаемым авторитетом, тренером, наставником, идеалом... назовет меня посредственностью, скажет, что я не способна принести ему прибыль, а после того, как я останусь инвалидом, даже не позвонит и не спросит «Настя, как дела?».

Я разворачиваюсь и покидаю арену, а вслед мне доносится растерянное «Александр Олегович...» от Марины.

 Если я услышу это интервью полностью, то, наверное, нахрен сяду за убийство. Едва в голове снова и снова прокручиваются фразы Никольской, внутри разгорается ярость. Я меряю шагами кабинет в ожидании Сереги, но руки так и чешутся взять мобильник и набрать знакомый номер...

 А к черту! Я быстро ищу ее телефон в записной книжке и долго слушаю идиотскую заунывную песню вместо гудков. А потом голос, который выводит меня из себя буквально за долю секунды.

 - Алло?

 - Настя, - почти ласково говорю я, - как дела?

 Ты же, блядь, этого вопроса хотела. Его отсутствие толкнуло тебя на откровения в дешевом хайповом ток-шоу.

 - Александр Олегович? Что случилось?

 - Даже не знаю, с чего начать, маленькая ты стерва! Может, с того, что ты влезла в мою работу и подсунула свои обноски Азаровой? А может, с того, что ты на всю страну вылила на меня ведро дерьма? Хотя нет... зачем нам прелюдии? Я начну сразу с сути. Вы, Анастасия Борисовна, очень сильно пожалеете за то, что решили объявить мне войну. Уж что-что, а воевать я умею. Не думай, что это сойдет тебе с рук, Никольская.

 - Вы мне угрожаете? Я не ослышалась?

 А голосок дрожит, хоть она и пытается казаться холодной и невозмутимой.

 - Не ослышалась. Угрожаю.

 - Я не сиротка из провинции, которая мечтает у вас учиться. Не забывайте, кто мой отец.

 - О, он уже едет сюда. Но понимаешь, моя фамилия ничуть не пафоснее твоей, поэтому мы разберемся без привлечения старших членов семьи. Я тебе клянусь, Настасья, я придумаю, как тебе ответить. Ты захотела играть по-взрослому, значит, будем играть по-взрослому.

 - Идите к черту, Александр Олегович.