Не просто выжить...

Пристали к берегу только в полдень — наскоро перекусить. Косой сильным гребком — задремавшего Леню при этом чуть не сбросило упругими ветками в воду — загнал лодку в прибрежные кусты так, что ее совсем не было видно ни с воды, ни с берега.

Место было нехорошее, низкое и сырое. Лагерь разбили подальше от берега, в густых зарослях, где было полно комаров. Лепя с гордостью нахлобучил свой финский накомарник с двойной сеткой из крупных ячеек — дышать в нем было свободно, а комар его не пробивал; надел и перчатки. Косой внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал, пошел на берег и, пока грелась вода для чая, почему-то не отрываясь смотрел назад, вверх по реке.

Потом он вернулся к костру, взял вспоротую банку тушенки и вдруг, привстав, застыл с ложкой у рта, прислушиваясь к чему-то, кинул беспокойный взгляд на костер (старанием Лени тот горел ровно, жарко, без дыма), на спрятанную в кустах лодку, переглянулся с Чиграшом. Где-то выше по реке гудел лодочный мотор. Звук его нарастал, приближаясь, прошумел совсем рядом и стал постепенно затихать. В берег заплескала поднятая моторкой волна.

Лагерь свернули быстро, Леня даже дожевать не успел, и снова пошли вниз по реке. И снова Косой сам вел лодку, был очень внимателен, зорко смотрел вперед, шарил глазами по берегам. И снова не остановились на ночевку.

Только близко к вечеру, словно для того, чтобы пропустить возвращавшуюся моторку, Косой подогнал лодку к стволу прибрежного дерева, опустившего длинные гибкие ветви с густой листвой к самой воде. В моторке сидели двое с ружьями и милиционер в фуражке. Косой пристально глядел им вслед и, когда они исчезли за поворотом, резко вытолкнул лодку на темную воду и налег на весла. Чиграш все это время будто ненароком придерживал Леню за плечо.

Шли еще ночь и почти весь следующий день. К вечеру Косой направил лодку в узкий приток с каменистым руслом и крутыми, как ущелье, берегами. Здесь он посадил на весла Леню, сам перебрался на нос и командовал, куда править. Временами, когда нарастало течение, Леня и Чиграш тянули лодку бечевой, то чавкая по илистой грязи и путаясь в прибрежных кустах, то хрустя сапогами по галечнику, а Косой, оставаясь в лодке, правил веслом.

Смеркалось, когда они наконец стали у берега, где было не так круто и можно было высадиться и выгрузить вещи.

— Приволоки сюда камней, — хрипло приказал Косой Лене. — Покрупнее, потяжельше.

— Зачем? — удивился Леня ненужной, на его взгляд, работе, против которой неистово бунтовало все тело, требуя немедленного отдыха.

— Лодку затопить надо. Пригодится еще.

— Так привязать, и все.

— Понимаешь ты! Один хороший дождь, и унесет ее — поминай как звали! А дождя не будет, так рассохнется.

У Лени не было ни сил, ни духа спорить, не было и желания заметить явную нелепость в доводах Косого. Он нагрузил лодку камнями, и тот, сильно накренив борт, затопил ее. Леня взял топор и стал делать зарубку на ближайшем дереве, чтобы заметить место.

— Ты что? Идиота кусок! — вконец озлился Косой. — И так найдем, замажь!

И тут еще Леня ничего не понял, вернее, не хотел понимать — боялся, прятал голову под крыло, предпочитая как можно дольше оставаться в неведении, иметь пусть и крохотную, но все же надежду, что все еще образуется. Но напрасной была эта надежда. Очень скоро все стало на свои места, сползли окончательно маски, распределились роли…

Произошло это на ближайшей ночевке, после первого же пешего перехода. Пока шли и потом устраивались на ночь, Лепя окончательно убедился, что его попутчики совсем не те люди, какими хотели ему представиться. Может, в чем-то и бывалые, но уж никак не таежники и не мастера. Что у них была за цель, он, конечно же, не мог знать, но зачем им нужен он сам, уже догадывался, и решил этой же ночью, не идя на открытый конфликт, как говорится, дать деру.

Но не успел.

Они сидели у костра. Косой курил. Чиграш хрюкал носом и плевался в огонь. Леня каждый раз при этом вздрагивал и морщился — для него костер был священен, он дарил и свет, и тепло, и уют. Каждый плевок Чиграша он словно ощущал на своем лице.

— Так, — сказал Косой, бросил в костер окурок. — Ну, Леха, будем знакомиться дальше.

Чиграш взял Ленино ружьишко, встал и оказался у Лени за спиной.

— Покажи-ка нам свои документы. Что ты за человек такой? В тайгу ведь идем.

Леня, почувствовав противный холодок в сердце, расстегнул карман штормовки и достал пластиковый пакет, перетянутый резинкой, где были его паспорт, охотничий билет и деньги.

Косой взял пакет, не торопясь развернул, посчитал деньги, сложил аккуратно в пакет, полистал паспорт и… бросил его в огонь.

Леня вскочил и тут же упал от сокрушительного удара в лицо. Приподнялся на враз ослабевших руках и получил еще два пинка по ребрам.

— Легче, — сказал Косой. — Он нам здоровенький нужен. Чтоб хорошо ходил и много носил. Вот что, парень, попал ты в хорошие руки и, если не будешь рыпаться, останешься цел и многому научишься, понял? Задача твоя простая — делать что велят и побольше помалкивать. И вся любовь. Дай-ка, Чиграш, его перданку.