Не разлучайте нас

Оглянувшись, я увидела Уилла. Полицейский вел его вслед за нами, схватив за руку. Лицо у Уилла было мрачное. Он как будто сразу стал старше. Такой высокий, с длинными ногами и руками. Но на лице его были написаны страх и беспомощность. От одного взгляда на него у меня щемило в груди.

– Прости меня, Кэти! – крикнул он поверх всего шума голосом, полным мольбы и отчаяния. – Прости, что не сдержал свое слово.

Я не смогла ответить. Женщина-полицейский не дала мне. Она за плечи втолкнула меня в безопасный прохладный мир участка. По-прежнему держа на мне руку, она провела меня по затемненному вестибюлю. И все это время говорила о моих родителях, семье, о том, что надо поехать в больницу, где меня обследуют. Я слышала ее слова, как сквозь сон. И все остальное вокруг воспринимала так же. Мне хотелось лишь есть и пить. И ни на чем другом я не могла сконцентрироваться.

Ни на чем, кроме Уилла. Все ли с ним будет все в порядке? Может, это был наш последний разговор? Неужели он думает, что я его ненавижу?

Я совсем не то к нему чувствовала.

Совсем.

Кэтрин

Сейчас

Я так нервничаю. Меня просто трясет. Кажется, ему понравилась курица в соусе на ужин. Раньше я никогда ее не готовила. Но помню, папа любил, когда готовила мама. Это было очень давно. И я надеялась, что воспоминание придаст мне силы.

Это сработало.

За ужином он не говорил ни о чем личном. И я тоже. Мы болтали о погоде, о последних новостях, о том, что вообще происходит в мире. Последнее заставило меня немного занервничать, потому что пару недель назад я как раз и была главным событием в мире и последней новостью. Я сказала, что в детстве жила в районе залива Сан-Франциско. А он, что вырос в том самом городе, где находится парк аттракционов. Я сообщила, что была на домашнем обучении, потому что родители меня гиперопекали, и, конечно, умолчала о самом главном.

Он про свою семью вообще почти ничего не рассказал. Смутно упомянул о папе. Сказал, что мама ушла от них, когда он был еще маленьким, и что он ее даже не помнит. Всякий раз, когда я пыталась задать ему личный вопрос, он норовил сменить тему. Я даже задумалась, не оттого ли, что он пытается что-то скрыть?

Картина его прошлого получалась у меня фрагментарной, разрозненной. Мне хотелось узнать о нем больше. Но поскольку сама я не была готова о себе ничего рассказывать, то и не стала выспрашивать.

Так было проще. По крайней мере пока что.

Когда мы закончили ужин, Итан помог мне помыть посуду. Все это время мы смеялись и шутили. И это было так прекрасно, так невероятно естественно. Я наслаждалась этими моментами. Настолько в своей тарелке я не чувствовала себя с тех пор, как мне было двенадцать.

Правда, грустно?

Но что делать, если больше я не чувствую себя уверенно. Сейчас Итан сидит в гостиной, по-мужски раскинув ноги, его рука лежит на спинке дивана. Я все еще не привыкла к тому, как много он занимает места. Как комната съеживается от его присутствия. Это так потрясает, кружит мне голову. И вот наконец я останавливаюсь перед диваном. В руках у меня две охлажденных бутылки воды.

– Посмотрим какой-нибудь сериал на Netflix? – Я обхожу маленький столик, на который поставила воду, и сажусь рядом с Итаном на диван.

– А ты хочешь? – Он дотрагивается коленом до моего бедра, и я не знаю, специально он это делает или нет. Чувствует ли он треск электрических разрядов, когда наши тела едва лишь соприкасаются друг с другом.

Мы же огнеопасны.

– Я не против. – Я пожимаю плечами.

Некоторое время мы оба молчим. Сидя на самом краю дивана, я вижу, что он разглядывает меня сзади. Когда он поднимает глаза, наши взгляды встречаются.

– У меня нет настроения сейчас что-то смотреть, – говорит он. Впивается взглядом в мое лицо, буквально пожирает глазами, и от этого все во мне трепещет.

– Хорошо. – Я отворачиваюсь и, сглотнув, снова смотрю прямо перед собой. Я боюсь на него взглянуть. Это смешно, но я не знаю, как себя вести, что делать. Мысли проносятся у меня в голове. Очень надеюсь, что он сейчас во мне не разочаруется. – Чем же тогда займемся?

Его рука соскальзывает с дивана и ложится мне на поясницу. Потом медленно, растопырив пальцы, он ведет рукой вверх по моей спине, как будто хочет потрогать меня всю сразу. Веки мои тяжелеют, и я заставляю себя не закрывать их, наслаждаясь каждой секундой происходящего. Когда он обхватывает мой затылок и зарывается рукой в мои волосы, из меня вырывается стон, и я непроизвольно наклоняюсь вперед.

– Я не хочу пугать тебя, – говорит он мне приглушенным бархатным голосом, от которого внутри все трепещет.

– Ты меня не пугаешь, – шепчу я в ответ. А когда он проводит пальцем по моей шее, у меня перехватывает дыхание.

– Я бы хотел весь вечер заниматься только этим, – продолжает он. Его приглушенный тембр убаюкивает меня, действует гипнотически, маняще. Руки, ноги и голова тяжелеют. По телу разливается истома. Он так нежно гладит мне шею. Я почти не ощущаю его касаний, а только мурашки по всему телу.