Не родись красивой, или Точка опоры

– Ань, мама, что, снова влюбилась в папу? – спросила она как-то.

Я чуть не подавилась супом.

– А ты против? – сказала я осторожно. Честно говоря, совершенно не представляю, как разговаривать с нынешними детьми на подобные темы. Они в этом разбираются гораздо лучше меня.

Генриэтта пожала плечами.

– Да нет… Только смешно немного.

– Что тебя смешит?

– Не знаю…

Она нерешительно посмотрела на меня и сказала:

– Они же уже… старенькие…

Я снова чуть не подавилась. На этот раз от смеха.

– Ну, не так чтоб очень!

– Нет, не очень, – великодушно согласилась Генриэтта. – Но все равно странно.

– Ты скучаешь? – спросила я, обводя ложкой края тарелки. – Они сейчас действительно не уделяют тебе внимания. Но ты пойми…

– Да я понимаю, – перебила меня Генриэтта. – Им сейчас не до меня. Я не обижаюсь. Я даже радуюсь. Вдруг у меня братик родится, или сестра.

Я отставила тарелку в сторону.

– А ты хочешь их иметь? – спросила я, не поднимая глаз.

– Конечно! – воскликнула Ритка. – А кто не хочет?

Я вздохнула и посмотрела в окно.

Трудный вопрос.

Через пару дней Макс наконец покинул свою комнату и вышел к столу.

– Я рада, что ты поправился, – сказала я искренне.

Макс засмеялся и неуклюже поцеловал мне руку. Он выглядел помолодевшим и отдохнувшим, несмотря на то, что был небрит.

– Аня, мы решили уехать, – объявила мне Элла.

– Это хорошо! – сказала я с энтузиазмом. – Это отлично! Куда?

– Думаю, на Сейшелы, – ответил Максим. – Я там ни разу не был. Хочется посмотреть на океан, говорят, он красивый. Белый песок, зеленые лагуны…

Он мечтательно покачал головой и вздохнул.

– Сказка…

– Фотографии привезите, – попросила я. – Может, и я когда сподоблюсь.

– Привезем обязательно, – пообещала Элла.

А я подумала, что двумя неделями раньше маршрут путешествия определяла бы только она. И у Максима в данном вопросе не было бы даже совещательного голоса.

Да. Они изменились оба.

Макс обрел спокойную уверенность в себе, которой ему так не хватало, а Элла как-то странно притихла… Нет, это неточное выражение.

Она выглядела так, словно боялась поверить в свое счастье.

«Наконец-то, – подумала я. – Теперь она упокоится. И ей не придется ночью подсчитывать, сколько дней осталось до следующего дня рождения».

– Я за вас ужасно рада, – сказала я тихо.

Они переглянулись и взялись за руки. Счастливые.

Я откашлялась и заговорила с фальшивой веселостью:

– Сразу-то меня не выгоняйте! Дайте время квартиру в Москве снять!

Они снова переглянулись. На этот раз с удивлением.

– Ты с ума сошла? – спросила Элла.

– Почему? – не поняла я. – Хозяева уезжают, дом закрывается…

– Аня, не торопись, – призвал Максим рассудительно, как всегда. – Что тебе мешает продолжать жить здесь?

– Ну, не знаю, – растерялась я. – Удобно ли это?

– По-моему, вполне, – ответил Максим. – Генриэтту заберет Элькина мама. Она, кстати, терпеть не могла жить у нас, потому что в город неудобно добираться. Поэтому будет только счастлива, если Гаврика отвезут к ней. Я постараюсь найти шофера еще до нашего отъезда, он будет жить в городе. Здесь остаются повар, горничная и Марья Гавриловна. За хозяйством она приглядит, если возникнул вопросы, обратится к тебе.

– Не поняла, – сказала я. – Вы меня, что, за хозяйку оставляете?

Они весело переглянулись. Мне казалось, что им просто нравится постоянно переглядываться. Нравится смотреть друг на друга.

– Ну, в общем, да, – ответила Элла. – Ты против?

– Даже не знаю, что вам сказать, – ответила я. – Ребята! Мы знакомы чуть больше месяца!

Они дружно рассмеялись.

– Аня, мы считаем тебя нашим другом, – сказал Максим.

– Спасибо, конечно, но…

– Никаких «но»! – отрубил Максим. – Считай, что тебя бросили на хозяйство. Понятно?

– Ань, сама подумай, на кого нам дом оставить? – добавила Элла.

– Не знаю. Есть же прислуга… А чего вы боитесь? Ограбления?

Элла поджала губы, потом не выдержала и расхохоталась.

– Я боюсь, что Вика войдет во вкус, – объяснила она. – Вернемся, и обнаружим, что ей принадлежит весь поселок. А что? Займет круговую оборону, пообещает всех перестрелять… А Костя будет перезаряжать оружие.

– Думаешь, такое возможно? – усомнилась я.

– Да ты посмотри на них! – сердито ответила Элла. – Ведут себя так, как будто бензиновыми парами надышались!

Замечание было не лишено смысла. Костя с Викой переживали бурную весну переходного возраста.

Теперь мы часто просыпались по ночам не от хлопанья пробок шампанского, а от звуков популярной песни, раздирающей воздух.

Костя в полном упоении чувств перетаскал в наш поселок всех популярных певцов, которых можно было купить за деньги. А поскольку купить за деньги можно было почти всех, то наш тихий поселок по ночам напоминал филиал программы «Песня года», смешанный с психушкой.

Хорошо известные певцы, певицы и вокальные коллективы оглашали ночной воздух современными серенадами под фанеру. Раскрывали рты, стоя, как положено, под балконом дамы.

На балконе сидела Вика, одетая в роскошную шубу из неизвестного мне меха. Очевидно, этого зверя специально вывели по заказу Кости Шлыкова для дамы его сердца. Мех действительно был очень красивый, и я даже поймала себя на том, что немного Вике завидую.