Не случайно

— Я могу собираться? — спрашивает. Смотрю на часы, вот это я закопался в бумаги, не заметил времени…

— Конечно, иди, — киваю, улыбаясь. Полина уходит, а я решаю вернуться к бумагам, чтобы не присоединиться к своей помощнице в душе. Соблазн настолько велик, что я решаю выйти в приемную и сварить кофе. Включаю кофемашину, смотрю, как темная жидкость наполняет чашку. Раздается стук в дверь, в приемную входит Грачев.

— Максим Георгиевич, добрый вечер. Полины Викторовны нет? — удивляется он, оглядывая пустое рабочее место Поли.

— Я за нее, — улыбаюсь адвокату. Он улыбается моей шутке и говорит:

— Я с новостями. Суд по бракоразводному процессу назначен на понедельник. Не удалось сделать все без присутствия Полины Викторовны.

— Мы приедем, спасибо, Глеб Константинович, — пожимаю руку адвокату, забираю у него документы. Прощаемся, возвращаюсь в кабинет, кладу документы в свой офисный портфель. Успеваю допить кофе, когда Полина открывает дверь комнаты отдыха. Не могу спокойно смотреть на это великолепие. Волосы уложены в стильном беспорядке. Открытые плечи, вырез на груди сердечком, стройная фигурка Поли то ли в костюме, то ли в комбинезоне… Черном, как всегда. Те «адовые шпильки», которые так ругала Полина после благотворительного вечера.

Перевожу взгляд с ее ступней выше, любуюсь своей женщиной. Улыбаюсь хитро, смотря в ее глаза.

— Что? — смекает она о чем я думаю. — Может, я напрашиваюсь на массаж, — смеется Полина и смущенно улыбается.

— Для того, чтобы получить массаж, не обязательно обувь неудобную носить, Поль. Достаточно просто положить свои шикарные ножки мне на колени…

— Я запомню эту информацию, — улыбается она и выходит в приемную. Иду в комнату отдыха, принимаю душ, переодеваюсь в черную рубашку и черные брюки. Оставляю верхние две пуговицы рубашки расстегнутыми, галстук не беру, все-таки это не официальная встреча. Достаю из шкафа пакет с подарком и выхожу в кабинет. Дверь в приемную приоткрыта, и я слышу голос моего программиста. Ему что, медом тут намазано? В груди разгорается огонь. Это ревность, сомнения нет. Так происходит каждый раз, когда к Полине приближается мужик ближе, чем на метр. Выхожу в приемную с каменным выражением лица. Сергей сразу прощается и быстро уходит.

— Что он хотел?

— Документы принес… — Полина смотрит на меня недоуменно.

— Мне не нравится, что он вьется вокруг тебя, — говорю строго, но Полина лишь улыбается. Подходит ближе, целует в небритую щеку. — Чего ты улыбаешься?!

— Да Вы ревнуете, Максим Георгиевич! — довольно говорит она, берет меня за руку, переплетает наши пальцы. — Не стоит, я ТЕБЯ люблю… — говорит тихо и замолкает, будто сказала это случайно. Пытается отстраниться, но я удерживаю ее рядом. — Макс… — Полина опускает ресницы, в глаза не смотрит.

— А я ТЕБЯ люблю, Поль, — говорю ей. Полина поднимает удивленные, круглые, как блюдца глаза. Улыбаюсь, целую ее губы. — Я рад, что мои чувства взаимны. И это значит, что я больше не буду скрывать наши отношения. Да, Поль. Надоело! Хочу держать тебя за руку, а не просто идти рядом по коридору. И целовать тебя, когда захочется, а не только когда мы наедине…

Полина краснеет. Она прекрасна в своей неиспорченности, я и не думал, что встречу такого не развращенного современным обществом человека. Ее смущение заставляет мое сердце биться в ускоренном ритме.

— Ну что, пойдем? — спрашиваю, чуть сильнее сжимаю в своей руке ее ладонь. Помогаю ей надеть пальто. Она кивает и послушно выходит со мной из приемной. Замыкаю дверь, веду Полину к лестнице. Навстречу попадаются редкие работники, которые еще не успели уйти домой. В их числе на первом этаже я вижу и программиста. Довольно улыбаюсь, теперь, когда я держу свою женщину за руку, ни у кого не возникнет сомнения, что она МОЯ. И никто не будет подкатывать к ней свои я… фаберже.

Филатов провожает нас взглядом побитой собаки. Да, жаль парня. Но это моя территория, и моя самочка. Господи, Мартынов, откуда такие мысли. Ну и фантазия! Усмехаюсь, Полина смотрит на меня вопросительно. Качнув головой, типа все нормально, открываю перед ней дверь. Василий уже ждет у входа. Улыбается нам, кивает. Вот мужик, кремень. Вроде и общались в неформальной обстановке, но не переходит черту начальник-подчиненный в рабочее время.