(не)случайный наследник для магната

Глаза пытались закрыться – то ли лекарство начало действовать, то ли сопротивление моего организма сломил этот бесполезный демарш из палаты, однако я мужественно боролась с наваливающейся апатией. Наконец, телефон включился и загрузились пропущенные звонки и сообщения. Я сразу перезвонила на этот номер.

Трубку сняли сразу же, такое ощущение, будто моего звонка действительно с нетерпением ждали.

— Кто это? – тихо сказал я, каким—то чудом черпая силы из сокровенных резервов организма.

— Тася…Это Алексей. Грецких, — он вдруг рассмеялся чуть горьким, но все равно чарующим смехом, от которого у меня внутри все сжалось. – Как ты себя чувствуешь?

Меня тут же окатило волной неконтролируемого ужаса. Сердце сжалось до одной крохотной точки, а душа затерялась в пятках. Все, что виделось, вспоминалось в бреду, было сейчас на другом конце телефона – все мое счастье, вся моя ненависть.

Я откашлялась и просипела что—то непонятное в трубку. Мужчина сразу же перешел к делу, поняв, что мне сейчас не до разговоров, выяснений событий столетней давности. Каким—то образом он понял моей единственный самый важный вопрос.

— Ты только не переживай, но твой сын у меня…Вернее, если быть точным, то это я – у вас. В квартире. Сам не ожидал, что так получится, — он невесело рассмеялся. – Что окажусь тем самым усатым няней. – Я замерла, боясь пропустить хоть слово, опасаясь, что сейчас сядет батарейка, пропадет связь, на город свалится метеорит и я не услышу самого главного. — Но ты не бойся. Опыта общения с младенцами у меня мало, но я консультируюсь у опытных людей, сменил подгузник, и не один раз, покормил. – Тут он снова хохотнул, словно вспомнив смешной случай. – В общем, жду няню.

— Нет! – каркнула я. – Привези его в инфекционную больницу. — Она одна в нашем городе, думаю, по навигатору сможет найти, не маленький.

— Еще чего! — возмутился Алексей. — В инфекционку! Даже не подумаю.

 Я даже мысленно увидела, как на этих словах он поджал губы. Как всегда – невозможно упрямый, упертый, абсолютно не пробиваемый.

— Я тебе, Грецких, своего ребенка не отдам, ты ничего не знал о нас столько времени, и сейчас проживешь! — зло прошипела я и тут это произошло: телефон разрядился. От разочарования я отбросила трубку, и она с глухим стуком упала на пол.

Глава 19 Алексей

Все в твоей жизни случается в первый раз. Впервые ты видишь красивую девочку, и, не зная как выразить все свои чувства, ставишь ей подножку, или дергаешь за косу увенчанную ярким бантом. Впервые прячешься за огромным букетом, немного испуганный толпой школьников на первом сентября. Впервые дымишь с ребятами за лицеем и потом получаешь нагоняй от отца – у него везде свои подвязки, свои люди, может быть, на кармане сам директор, заинтересованный в том, чтобы Грецких вышел из элитного лицея настоящим человеком. Впервые проводишь большое совещание на сто пятьдесят человек и понимаешь, как нужно рулить огромной громадиной любовно выстроенной империи отца, потому что твоих компетенций хватает на это.

И всегда, при любом раскладе сохраняешь лицо, потому что знаешь, как действовать и как предупредить удар.

Но с таким я столкнулся впервые.

Скорая помощь приехала очень быстро – может быть, сказалось то, что ее вызвали несколько человек, кроме меня? Таисию – этот призрак из моего прошлого — быстро уложили в каталку, и тут же загрузили в нутро кареты скорой помощи. Маленькая, хрупкая, она почти не изменилась с нашей последней встречи. Если честно, я узнал бы ее из тысячи тысяч девушек, вычленил бы ее по запаху, по одному движению брови, по легкому повороту головы. Потому и припарковался сразу возле, поставив машину на аварийку, когда увидел, как она идет с коляской вперед.

Мне не нужно было к ней подходить, окликать – было понятно, что у нее своя жизнь, своя история, и у меня давно уже шло своим чередом. Однако отчего—то доставляло щемящее удовольствие смотреть, как она теребит своими тонкими бледными пальчиками шарф, расправляя его, как хмурит брови, как пленительно краснеет.

И как…падает без чувств прямо посередине пешеходного перехода…

В одну минуту оказался рядом, — ухватил легкое, практически безжизненное тело. Ощутил его болезненную легкость, тонкость, хрупкость, в одну секунду удивившись ее девичьей худобе, скрываемую одеждой. Удивился, ругнулся зло, но мысленно. Тут же отовсюду начали сбегаться люди – оказать помощь, дать совет, поглазеть. Какая—то тетка из окна соседнего дома заголосила какую—то околесицу о наркоманках, но ее тут же осадил мужик из машины напротив, который выскочил секундой позже из—за руля, чтобы ухватить коляску, завалившуюся на бок. Среди этого невообразимого гула, поднявшегося посередине тихой улицы, маяком служило только одно – бледное осунувшееся лицо с лихорадочным румянцем на щеках.

— Что же ты, Тася, себя не бережешь, — простонал я. Что за мужик отправил свою женщину в таком состоянии из дома?