Не смей меня касаться

Не видел мою девочку почти три дня, соскучился. Схватил ее в свои объятья, но целовать не стал, иначе красная помада будет беспощадно размазана по нашим щекам и подбородкам. Вдохнул запах роз ее кожи. Фея крестная в Болгарии – это хорошо, это правильно, это вкусно пахнет.

– Танюш, с днем рожденья! Оказывается, тебе только сейчас исполнился четвертак. А значит, ты теперь совсем взрослая девочка и уже можешь подумать о возможности не только заниматься сексом, но и жить вместе с влюбленными в тебя мужчинами.

– Шувалов, кажется, ты опять захотел в бок, – наигранно возмутилась моя Андалузская красавица.

– Не злись, Тань, сейчас я только подтруниваю.

– А почему во множественном числе, Саш? Мне полагается жить со всеми мужчинами, которые в меня влюблены? Месяц у одного, месяц у второго, очень удобно.

Таня Лазарева – маленькая язва.

– А в тебя влюблено много мужчин? – задал я встречный вопрос.

– Не знаю, – засмеялась Таня, – но возможно, не ты один.

Ага, Шувалов, ты своими шуточками сам себя в угол загнал.

– Черт, Таня! – прижал ее сильнее к своему телу. – Жить тебе можно только со мной, ведь ты в меня тоже влюблена.

– Шувалов, не перестаю удивляться твоей самонадеянности!

– Тсс, Таня, тсс… Не злись.

Потом немного изменил голос:

– Дорогая миледи Лазарева, позвольте поздравить вас с Днем рожденья! Бизнесмен Шувалов Александр Иванович, гонщик Алекс и напористый медведь Сашка, все мы безмерно счастливы, что когда-то ранней весной, ты, обалдев он нашего великолепия, выронила пачку документов нам под ноги. Видишь, я не один, поэтому во множественном числе.

У Тани удивительный смех, мелодичный и сексуальный. Музыка для моих ушей.

– Чудо-юдо какое-то, кажется, вместо принца мне достался Змей Горыныч.

Теперь настала моя очередь смеяться.

– Принцем я тоже могу прикинуться, но ты же попросила меня не выпендриваться.

Андалузская красавица снова зазвенела своим умопомрачительным смехом.

– Знаешь, Саш, а меня вообще много: девочка-отличница, зануда, феминистка, мечтательница, хулиганка, развратница.

– Люблю каждую тебя…

Начал целовать ее шею, превращая женское счастливое хихиканье в томное урчание кошки во время течки.

– Алекс, прекрати немедленно! Вдруг кто выйдет.

– Таня, больше не крась, пожалуйста, губы красной помадой. Так хочется тебя целовать, но красная помада, черт, она размажется по всему лицу и не только твоему.

– Я специально выбрала такой цвет. Во-первых, мне идет, – с этим поспорить трудно, – а во-вторых, чтобы ты вел селя прилично.

– Гадкая девочка… Точнее, умница.

Очень продуманный шаг со стороны Андалузской красавицы, о приличиях рядом с ней думалось меньше всего.

– Пойдем, Саш, я тебя представлю родным.

– Нет, Таня, подожди немного, я еще не вручил тебе подарок.

Изящные женские пальчики несмело взяли бархатную коробочку из моих рук. На сливочном атласе лежала широкая витая цепочка из белого золота и красивейший кулон в форме розы. Лепестки цветка были искусно выполнены из маленьких сверкающих красным блеском рубинов.

Таня долго разглядывала дизайнерское украшение одного итальянского ювелира и почему-то молчала. Неужели не понравилось?

– Саш, очень-очень красиво, просто волшебная работа, и я люблю розы, но это, наверное, очень дорого…

– Не очень, – соврал я, побоявшись того, что Таня Лазарева посчитает цену более чем существенной, а мне хотелось, чтобы она приняла мой подарок, более того, чтобы постоянно носила это украшение, не снимая, не обращая внимания, подходит оно под какой-то конкретный наряд или нет, словно знак своей принадлежности мне. Во как тебя ломает, Шувалов.

– Таня, только прошу, не включай песню из позапрошлого века, извините, я не могу это принять, потому… Хрен знает почему. Эта роза для моей любимой Розы! Я покупал ее с мыслями о тебе и только исключительно для тебя, – спасибо бывшей жене, научила, как романтично сказать.

– Отчего же, Шувалов, я приму, ведь она прекрасно подходит под цвет моих губ и ногтей, – пошутила Андалузская красавица, прикинувшись блондинкой из анекдотов, и в довершение образа часто кокетливо захлопала ресницами.

Засмеялся, а потом зашептал ей на ушко:

– С Днем рожденья, Танечка.

Женская грудь начала вздыматься чуть сильнее. В расплавленном шоколаде ее глаз плескалось нежность, да нет же, страсть, а быть может, какое-то другое чувство – сильное, опаляющее, лишающее воли.

– Таня-я-я, – захрипел я, и уже было потянулся целовать женские пухлые губы. – Черт, ненавижу красную помаду!

Раз, два, три, четыре, пять. Успокойся, озабоченный, сейчас не время и не место.

– Танюш, дай я застегну украшение.

Она послушно повернулась спиной и приподняла темные пряди. Не удержался, поцеловал кожу за ушком, балдея, хмелея от запаха ее волос. Неторопливо, наслаждаясь нашей близостью и ароматом роз моей любимой женщины, застегнул замочек витой цепочки, возвращая на место водопад черных локонов.