Не спеши умирать в одиночку

Мне показалось, что Юля сейчас упадет в обморок. Лицо ее побледнело, губы сжались в тонкую линию.

— Я знаю, — с садистской интонацией победителя продолжала Тамара. — Я все знаю. Поэтому забирай свои пузырьки и убирайся отсюда. Я знаю про все твои делишки с Джорджиком, и поэтому ты должна понимать, какие у меня к тебе чувства.

— Все делишки? — как робот повторила Юля. — Все знаете? А что ж вы тогда комедию ломали?

— Ты комедию ломаешь, не я, — отрезала Тамара. — Твое время истекло, девочка.

— Что это значит? — переспросила бледная как мел Юля.

— Это значит, что ты должна уйти. Раз и навсегда.

И не заикайся больше насчет выходного пособия. Мне кажется, Джорджик и так тебе переплатил.

Тамара сделала мне знак, и я посторонился, освобождая Юле путь к двери. Она шла, прижав к груди пакетик с парфюмерией, будто это была самая дорогая для нее вещь в мире, и... Мне было ее жалко. Мне всегда жалко смотреть на женщин, которые метелят друг друга из-за какого-нибудь придурка с волосатой спиной. Мне кажется, что эта игра не стоит свеч. Но у женщин по этому вопросу, как правило, другое мнение. На то они и женщины.

3

Тамара дергалась еще минут десять после ухода Юли. Сядь она за руль в таком состоянии, она бы привезла нас обоих прямой дорогой в морг. Поэтому я постарался ненавязчиво оттеснить ее от «Ягуара». Я также дал ей выговориться, выругаться и наплеваться вдоволь. Еще я сбегал в ближайший ларек и купил там банку «Спрайта». Это для ее полного успокоения.

— Ну и стерва, — бормотала по инерции Тамара, заливая ярость холодной газировкой. — Разыгрывала вчера из себя пай-девочку! «Вот вам ключи, а я пошла домой, потому что мне теперь тут больше нечего ловить!» А с утра по-тихому назад! И ключи у нее, оказывается, еще есть! Интересно, что она собиралась спереть из офиса?

— Кресло из кабинета Джорджика, — брякнул я, надеясь, что это сойдет за шутку. Тамара посмотрела на меня как на идиота. Не сошло.

— На хрена ей это кресло сдалось? Она наверняка на что-то ценное раскрыла пасть, а не на кресло и не на эти жалкие пузырьки с подкрашенной водичкой, — Тамара нервно дернула головой. — А ты тоже хорош! Нет чтобы спрятаться да понаблюдать, что она тут будет делать! Небось сам выскочил навстречу здороваться? Надеялся, что и тебя поведут на диванчик развлекаться?

— Какая пошлость, — поморщился я. — Я вообще подумал, что это ты пришла. Пятнадцать минут уже кончились...

— Я пришла! — Тамара фыркнула и швырнула пустую банку в урну. Ее рука не дрогнула, глазомер не подвел, а стало быть, Тамару можно было сажать за руль «Ягуара». Что я и сделал.

Список, который вчера Юля передала Тамаре, состоял из восьми фамилий. Верхние шесть были вычеркнуты.

— Зачем ты их так? — спросил я Тамару.

— Это не я. Это либо Джорджик, либо Юля. Видишь, все фамилии написаны разными чернилами, наверное, в разное время. Это давний список, понимаешь? Все восемь никогда не работали вместе, работали двое-трое. Потом они уходили, их вычеркивали, брали новых людей и их фамилиями продолжали список.

— Ух ты! — поразился я такой недюжинной смекалке.

— Должен же кто-то из нас шевелить мозгами, — ответила Тамара. Видимо, это была ирония. — Я точно помню, что человек под номером два был у нас дома года полтора назад. И больше я ничего о нем не слышала.

— То есть у Джорджика была кадровая текучка, — продемонстрировал я свое умение шевелить мозгами. — Если за полтора года на двух-трех должностях сменилось восемь человек. Это многовато.

— Многовато, — согласилась Тамара. — Хотя, — ее глаза вновь хищно прищурились, — с секретаршей у него не было текучки. Юля работала в конторе чуть ли не с первого дня. Стерва.

— Давай будем говорить не о стервах, а о деле, — предложил я. — Две нижние фамилии не зачеркнуты, значит, это и есть те двое, что работали на Джорджика в последнее время. Это те люди, которые лучше всего знают о положении дел в Джорджиковой конторе. У них есть свежая информация. В том числе и по деньгам Джорджика.

При словах «деньги Джорджика» Тамара встрепенулась и предложила не тратить время зря, а немедленно отправиться по адресам этих двоих. Я не возражал. Тамара вцепилась в руль, затянутые в синие джинсы ноги лупили по педалям, «Ягуар» стонал, не принимая такого к себе обращения, но Тамаре было плевать — ее переполняла энергия, и это чувствовалось даже без физического контакта, просто при осторожном взгляде.

Сначала мы поехали к Михе, тому самому деятелю, который, по уверениям Юли, возглавлял работу с ценными бумагами. Я уже настолько привык к тому, что все, связанное с Джорджадзе, выглядит, мягко говоря, странновато, что даже удивился, попав в совершенно заурядный офис. Мы с Тамарой постояли тихонько у стеночки и с еще большим удивлением поняли, что люди здесь не только прикидывались работающими, но, похоже, и вправду работали. Если можно назвать работой покупку одних бумажек и продажу других. Ну да ладно.

Миха выскочил в коридор, вызванный секретаршей, увидел нас и зачастил, нетерпеливо прихлопывая в ладоши:

— Ну! Только в темпе, в темпе, в темпе...