Не страшись урагана любви

Прошлым вечером, когда Лиза заговорила об «ощущении себя шлюхой», Лаки просто сидела с пьяными сверкающими глазами и не реагировала. Но несколько их самых крупных и жестоких ссор каким-то образом были связаны со словом «шлюха». Он вспомнил, что именно это слово — «шлюха», — произнесенное Лаки и только Лаки, — было ключевым в вечерней сцене купания нагишом на вилле сэра Джона Брейса, когда Лаки убежала, всхлипывая и крича: «Я не шлюха! Я не шлюха!»— и спряталась в гардеробной. Он вспомнил, что именно это слово «шлюха» вызвало ужасную ссору ночью в постели, когда он, пьяный, приревновал

еек бывшему «ямайскому любовнику» Жаку. Он сказал, что ощущает себя женатым на шлюхе. Она взбесилась. Более того, она обледенела — абсолютно обледенела. Он вспомнил, как она сказала напряженным, ледяным топом: «Но я никогда не брала денег»,

— только у Рауля, добавила она, который был богат и за которого она намеревалась выйти замуж. Все это было так смешно. И он вспомнил и самую сильную ссору: вечер, когда она врезала ему сумочкой по носу и ушла из отеля. Тогда он был очень неправ. Но всплывало ли слово «шлюха» и в тот раз? Нет? Он не мог вспомнить. Но намек был, когда он рассказал о том, как проснулся, провалившись до подмышек между кроватями, и удивлялся, на ком он женился. Теперь он вспомнил и о том, что он тогда впервые отметил и поразился полному несоответствию ее реакции, ее ответа. И потом, когда он рассказал ей о Кэрол, именно она постоянно повторяла: «шлюха», «потаскуха», «нью-йоркская подстилка», «девушка на вечер», «давалка». Что это? Комплекс вины? Ненависть к себе? Это связано с тем, что он был любовником Кэрол, когда познакомился с ней, и это заставляет ее думать, что он считал ее шлюхой? Но в этом нет смысла. И он так не считал. Иисусе, он ее любил. В этом нет смысла. И это уничтожает их брак, когда он даже и не начался по-настоящему.

Грант сам достаточно хорошо знал, сам за многие годы хорошо понял, хотя никогда не посещал психоаналитиков, что у него в душе был своего рода «синдром отказа», который мог включиться от малейшей и самой неоскорбительной вещи. Сознавая это, он постепенно научился управлять им, но время от времени, обычно, когда он напивался и поэтому был не в себе, какой-нибудь реальный или вымышленный «отказ» мог превратить его в рычащее, едва ли не смертоносное животное. Именно это произошло с ним, когда он набросился на Лаки из-за Жака Эдгара (он вспомнил тогда, какую самодовольную радость ощущал сам от того, что трахал — от того, что когда-то трахал — Кэти Файнер, когда увидел Сэма Файнера; и он мог резонно предположить, что Жак Эдгар ощущал нечто подобное). И в этих случаях — в состоянии опьянения — он был бессилен справиться с собой. Выходит, у Лаки тоже было нечто неуправляемое, связанное со шлюхами или с мыслями о ней, как о «шлюхе»? Но никто, никтои никогда и в мыслях не считал ее шлюхой.

Грант размышлял и наблюдал, как Лаки веселится, плавая наперегонки с Гройнтоном. Если он ей так не доверяет, то в конце концов то, как она флиртует с Джимом (черт подери, почти с каждым!), замучит его. Пару раз это его уже истерзало, когда он поднагружался и меньше контролировал себя. Вдруг в сознании будто что-то лопнуло и зазвенел колокольчик. Она

стыдилась!Она стыдилась

той жизни, которую вела в Нью-Йорке. Она по-настоящемустыдилась! Стыдилась, как любая провинциалочка, столкнувшаяся вдруг со старой говняной моралью. Она стыдилась «своего прошлого», и все эти легкомысленные высказывания о мужчинах, которые у нее были, — всего лишь защита. Она смеялась, чтобы не признавать, что стыдится. Она, очевидно, сама втайне считала себяшлюхой, но не могла себе признаться в этом. Вот она и делала все шиворот-навыворот, чтобы все выглядело так, будто Грант (или любой другой) думал о ней именно так, а потом ненавидела его (или любого другого) за это же. Что ж, естественнее не бывает. И все, вероятно, происходит столь же автоматически и бесконтрольно, как при «синдроме отказа» у Гранта.