(Не)строго бизнес

Запрокинув голову, я лениво наблюдаю, как переплетаются кольца серого дыма, а потом расползаются, поднимаясь наверх, и медленно исчезают в полумраке. Я затягиваюсь сигаретой и выпускаю новые кольца. Одно, за другим… Идиотская улыбка раздвигает губы, и я запиваю отсутствие мыслей новой порцией виски. Закуриваю сигарету, едва затушив предыдущую, и откидываюсь спиной на панорамное окно, за которым сверкает неоновыми огнями ночной Манхеттен. С высоты пятидесятого этажа открывается фантастический вид, словно срисованный с рекламной открытки, но он давно меня не впечатляет, превратившись в будничную картинку, которую я вижу каждый день. Оказалось, гораздо занимательнее сидеть на полу огромной гостиной и смотреть на кольца дыма, медленно ползущие к потолку.

Свою первую сигарету я попробовал в восемь лет. Стащил у второго по счету приемного отца и выкурил на заднем дворе. Мне не понравилось. Горло першило, привкус казался горьким, но я продолжал таскать сигареты, пока не попался. В семье было еще трое приемных детей и меня «наказывали» так, чтобы другим не пришло в голову повторить мой «подвиг». Публичная воспитательная словесная порка. Заслуженная, надо заметить, но сработала с точностью до наоборот. В течение пары дней я научил курить всех детей в семье. Где мы доставали сигареты – это отдельная история, которая закончилась в полицейском распределителе. В последствие я оказывался там довольно часто, пока у приемных родителей не лопнуло терпение. Они были неплохими людьми, по-своему старались, водили меня по психологам, пытались лечить асоциальное поведение трудного ребенка. Я не поддавался, устраивал драки в школе и на улице, убегал из дома, бродяжничал, воровал, «плохо влиял» на остальных детей. Меня перевели на домашнее обучение, запирали в комнате, вели долгие воспитательные беседы, но стало только хуже.

В десять лет я умудрился угнать родительскую машину из гаража, снести газонный забор и разбить в сотне метров от дома. После этого загремел в психушку, меня держали на транквилизаторах, которые не только снимали агрессию, но и превращали мозги в вату. Я быстро смекнул, что таблетки делают из меня аморфного дебила и научился хитрить, притворившись, что лечение подействовало в положительную сторону. Через два месяца я вернулся домой… В итоге курс антидепрессантов пришлось пропить родителям. Я не оставил им другого выбора, кроме того, что сделал сам. Они вернули меня в интернат после трех лет опеки и наверняка стали намного счастливее.

Третья приемная семья появилась в моей жизни, когда мне исполнилось тринадцать, и продержалась два года. Трудный подросток с кучей диагнозов и приводов в полицию за драки, мелкое хулиганство, употребление и распространение запрещенных веществ, стал для двух уважаемых в городе учителей своего рода вызовом. Показательная обеспеченная семья, хороший светлый дом, отсутствие собственных детей и благородное желание направить нереализованные родительские инстинкты на мое «спасение». Принимая решение, они не догадывались, какую роковую ошибку совершают. Нельзя помочь тому, кто не хочет помощи. Нельзя спасти того, кто не нуждается в спасении. Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое, но мои новые родители были уверены, что справятся, обрушив на меня весь свой педагогический опыт. Ничего хорошего из этого честолюбивого эксперимента не вышло. Им досталось гораздо серьезнее, чем предыдущим.

Они не выжили.

Телефон на полу назойливо вибрирует, заставляя меня отвлечься от нахлынувших не самых приятных воспоминаний, вырезанных из памяти, сожжённых дотла и похороненных на пыльных чердаках памяти. Воспоминаний, которым не было места в моей новой, успешной, тщательно срежиссированной жизни, пока одна мстительная сука не ткнула меня носом в мое прошлое. Я, как обычно, не остался в долгу и ответил ей тем же. Я мог бы сейчас праздновать победу, если бы в ходе последнего сражения с Джен Уэбстер не задело по касательной девушку, которую я хотел держать, как можно дальше от всей этой грязи.

Мобильник продолжает раздражающе жужжать, и я на автомате отвечаю на звонок.

– Адриан, я не помешала? – голос Кристины звучит неуверенно, с осторожными паузами.

– Говори, – кратко отвечаю я. Наливаю себе еще виски и делаю большой глоток.

– «Уэбстер Корп» только что подтвердили аннулирование заключённых договоров, все запланированные сделки отменены, – сообщает мисс Тейт.

– Отлично, – равнодушно отзываюсь я. – Спасибо, что поставила в известность и извини за испорченный выходной, – добавляю из банальной вежливости, хотя мы оба знаем, что внеурочное время оплачивается с лихвой. Не хочется выглядеть неблагодарным потребителем, но, уверен, что именно таким и видит меня Тина. Несмотря на то, что она довольно спокойно, без лишних вопросов приняла досрочное расторжение нашего контракта и ее устроили щедрые отступные, ни одной молодой красивой девушке не будет приятно оказаться списанной в утиль еще до конца срока полезного использования.