(Не)строго бизнес

– Эйд, это Россия. Тут к однополым парам относятся, мягко говоря, с напряжением, как к людям третьего сорта. Ты только представь, что чувствовал парень, выросший без матери с отцом-гомосексуалистом, скрывающим свою ориентацию.

– Уверен, что Сергей отличный отец, – даже не предполагаю, а утверждаю я.

– Да, я тоже, – не спорит Клайд. – Алексей вырос бы счастливым и самодостаточным успешным парнем… если бы родился в Нью-Йорке.

– Теперь понятно, почему Сергей так рвётся на американский строительный рынок, – прихожу я к логическим выводам.

– Да, – согласно кивает Клайд.

– Откуда инфа? – бросив на друга внимательный взгляд, спрашиваю я.

– Нашел домработницу, которая работала у родителей Демидова. Они, к сожалению, уже оба скончались. Сергей был их единственным сыном, и они так и не приняли его ориентацию.

– Как в средневековье, – комментирую я.

– Тогда с этим проще было, – смеется Клайд. – И насчет домработницы. Я само собой записал ее интервью, но она сказала, что если что-то появится в прессе, то сама лично даст опровержение.

– Этого и не нужно. Достаточно просто прижать Григорьева.

– Ты охрененно добрый, Адриан. Иногда смотрю и удивляюсь, какого черта я вообще с тобой работаю. Даже страшно представить, что ты сделаешь со мной, если я вдруг стану тебе неугоден.

– Это вряд ли возможно, – с сомнением ухмыляюсь я. – К тому же, ты для меня более опасен, чем я для тебя, Гиббс. То, что ты знаешь обо мне, не знает никто. Даже Джен с ее нарытым компроматом.

– Аналогично, Эйд. Я могу сказать тоже самое.

– Ты хотя бы не сидел в тюрьме для малолетних по обвинению в вооружённом ограблении, поджоге и запланированном убийстве своих приемных родителей, – бесстрастно резюмирую я. Клайд собирается что-то возразить, но меня отвлекает телефонный звонок.

– Да, Эрик, – быстро отвечаю я.

– Адриан, я внизу на ресепшн, и тут такое дело…. На Гордееву наезжает какой-то пьяный мужик. Он без документов и явно не в адеквате. Мне вмешаться?

– Где? Она же…, – вскинув голову, я смотрю в соседний зал, где Эмилия еще пять минут назад строила коллег, сейчас там ни души. – Держи ситуацию на контроле. Я сейчас подойду, – коротко бросаю я, вскакивая с места.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает Клайд.

– Пока нет, договорим позже, – коротко бросаю я и прямиком направляюсь к выходу.

Что, бл*дь, еще за пьяный мужик?

Если бы я не знал, что Демидов-младший в другом городе, то грешным делом подумал бы на него. Спускаясь на лифте вниз, я перебираю в голове всевозможные варианты, нервно наблюдая, как мелькают цифры этажей на панели. Когда двери, наконец, открываются, я выхожу первым, оттесняя в сторону импозантного лысого афроамериканца.

Гордееву замечаю сразу. Она стоит справа от стойки ресепшн, спиной ко мне в своей охуительно узкой юбке, провоцирующей всех окружающих мудаков пялиться на ее упругую задницу. Эм активно жестикулирует, приглушенно объясняя что-то собеседнику. Мужчина громко возражает, периодически хватая ее за запястья. Она смущенно оглядывается по сторонам и снова пытается утихомирить своего громогласного оппонента, но явно не справляется.

Интонация незнакомца становится все агрессивнее и выше. Пока пересекаю холл, забитый людьми, успеваю рассмотреть неизвестного мне мужика только частично (полный обзор закрывает Эмилия), но и этого оказывается достаточно, чтобы прийти к логическому выводу.

Это старший брат Эмилии – Ян. В отчете говорилось, что он злоупотребляет алкоголем. Что ж, хоть что-то из того досье срослось с реальностью. Ян Гордеев чуть выше сестры, худой, средних лет, с одутловатым лицом, на котором горит безумный воспалённый взгляд. Неопрятный, заросший щетиной со всклоченными, сальными волосами. Джинсы грязные, футболка болтается, словно с чужого плеча, кроссовки давно отжили свой срок. Он выглядит убого, как все похожие друг на друга, словно близкие родственники, жертвы болезни под названием алкоголизм.

Я подхожу ближе, ненароком замечая, с каким пренебрежением наблюдают за общением Эмилии и ее брата проходящие мимо стильно одетые, респектабельные завсегдатаи делового центра, гламурные девицы за стойкой ресепшн и даже охранники. Ян продолжает хватать Эм за руки, брызгая слюной и выпучивая осоловелые глаза. Из обрывков его неровной, несвязной речи, перегруженной русским матом, я понимаю, что он просит у нее денег. Точнее, требует, причем с такой наглой уверенностью, словно Эмилия действительно что-то ему должна.

– Какие-то проблемы, Лия? – ровным тоном спрашиваю я, положив руку на ее плечо. Она вздрагивает и резко поворачивает ко мне бледное лицо. Ее глаза блестят от набежавших слез. Я без труда читаю в них стыд, растерянность, неловкость. Эмилия смущена тем, что я стал свидетелем некрасивой сцены. Она приоткрывает дрожащие губы, но так и не находит, что сказать.

– Кто это? – по-русски хамовато рявкает Ян, сверля меня агрессивным взглядом.